Андрей Алексеевич Кокоулин - Через рамки

— Я как раз по поводу предопределения.

— Все в мире предопределено, — изрек гуру и опрокинул голову на подушку, изучая плохо побеленный потолок. — Шаг вправо, шаг влево — ничего не светит.

— Равиль, я тут подумал…

— Ты сядь, — повел рукой Петрольев, приглашая Мишку расположиться на соседской кровати.

— Тут вещи.

— Сдвинь. Все равно ничего никогда нахрен не пригодится.

Мишка, кивнув, отвоевал место у лыжного ботинка и бадминтонных ракеток. Несколько секунд он мял пальцами ткань брюк на коленях.

— Давай, не жмись, — сказал ему гуру. — Я в благодушном настроении.

— Ну, я это… — Мишка закусил губу. — Равиль, помнишь, Эрнестина Львовна вела семинар по философии про судьбу? Про мойр, Полибия, святого Августина, древнеримскую и христианскую концепции Божьей воли?

Петрольев нахмурился.

— Я был тогда?

— У окна, за дальним столом.

— Не помню, возможно, отсутствовал душевно, — Петрольев приподнялся на локте. — На чем сошлись?

— Я не к тому, Равиль. Ты тогда сказал…

— Я сказал? — удивился гуру.

— Ты.

Петрольев снова сел, расчесал пятерней волосы.

— Вот жизнь! Впрочем, это и к лучшему. Не помнишь — не стыдно. Отсутствие перманетной вины, если ты что-нибудь в этом понимаешь. Так что я там сказал?

— Ты сказал, что свободы воли ни у одного человека, ни у одного насекомого нет, что есть парадокс носителя, и вся жизнь, выраженная в причинно-следственных связях, просчитана на генном уровне и изначально загружена в клетки индивидуума, но одновременно взаимодействует на макроуровне, вроде Вселенной, с множеством таких же программ.

Гуру хмыкнул.

— Такое я мог. У меня глаза красные были?

— Н-нет.

— В сущности, конечно, система стройная. Только, знаешь, парень, на эту тему лучше надолго не западать. Дай-ка водички.

Петрольев показал Мишке на чайник, стоящий у стула на полу, и, получив его, присосался к носику. Карие, чуть навыкате глаза его закатились, пока он гулко глотал воду.

— Ты там еще сказал, что есть способ обмануть эту программу, — произнес Мишка, принимая чайник обратно.

Равиль растер попавшие на кофту капли.

— Тебе-то это зачем? Иногда, парень, надо просто отключать голову. Тогда жизнь не будет казаться…

— А если именно кажется? — подался вперед Мишка.

— У-у, какой страшный шепот! Ты, парень, давай девчонок такой историей пугай.

— Нет, я серьезно! — запальчиво сказал Мишка. — Равиль, тут как… Вот идешь ты, заходишь в магазин, покупаешь хлеб и кефир, а потом смотришь на себя со стороны и понимаешь, что именно это и должен был сделать! То есть, ничего другого ты сделать бы и не смог, потому что это уже обусловлено минутой, двумя, тремя часами или пятью годами раньше.

— Та-ак, не понял, давай помедленней.

Петрольев цапнул кусок колбасы с вилки.

— Ну, скажем… Если смотреть на себя ретроспективно, то есть, как бы отматывая время и свои действия назад…

Гуру поощрительно кивнул Мишке, жуя.

— …то становится очевидно, — уверенней заговорил Мишка, — что все, что ты делаешь, предсказуемо и обусловлено твоими прошлыми поступками, мыслями, желаниями. Это как бы рамки, которые заданы. Грубо говоря, за реакциями на что-либо или предпочтениями всегда прячется причина, которая жестко ими управляет.

— То есть, — Петрольев вздернул голову к потолку, — то, что сейчас я слушаю тебя, обусловлено тем, что из всего многообразия действий, как то: поспать, прогнать тебя ко всем дэвам, сходить в туалет, я не выбрал ничего другого? Мало того, получается, и не мог выбрать, поскольку уже слушаю. Это интересно. Но в некотором роде лукавство… — забормотал он. — Мы же видим всего одну ветку, остальное ветвление умозрительно, недоказуемо, что было бы, если… Я точно про что-то такое говорил на семинаре?

— Не совсем, — сказал Мишка. — Эрнестина Львовна замахала на тебя руками, едва ты начал говорить.

— Старая вешалка-марксистка.

Дверь в комнату неожиданно распахнулась.

— О, Равиль! — возникший на пороге лохматый парень был в трусах, майке и шлепанцах. — Дай три-четыре «корабля». Я завтра отбашляю.

— Изыди! — рявкнул гуру.

— Равиль, ну ты че? — обидчиво скуксился парень. — Я же гад буду, если не отдам. Или на тебя жаба присела?

— Присела. Пятихатка в плюс.

— Не вопрос! — проситель мигом повеселел. Шагнув в комнату, он подал руку Мишке: — Леха.

— Миха, — автоматом выдал Мишка.

--">