Пол Уильям Андерсон - Год выкупа

Все они мне дороги, но охота немного отдохнуть от их болтовни. С кем мне хочется пообщаться, так это с дикой природой. И друзьям не скажешь о таком желании — слишком пафосно прозвучит, как будто я из Гринписа или Народной Республики Беркли^[3].

Позади остался песок с белыми ракушками и мангры; наконец-то я чувствую настоящее отшельничество. Остров Бартоломе, как и его братья, вулканического происхождения, и на нем почти отсутствует плодородная почва. В небе ни облачка, поэтому он уже успел раскалиться под утренним солнцем. Иду в направлении скалы Ноготь Бартоломе; на пути встречаются иссохшие кусты и пучки травы, но все реже и реже. В душной тишине слышен лишь скрип «адидасов» на черном туфе.

Все же мое одиночество — лишь иллюзия. Меж валунов и приливных лужиц копошатся блестящие рыжие с просинью «легконогие салли»^[4]. Дальше от берега встречаю эндемичную ящерицу, какое-то время слежу за ней. Прохожу в ярде от синелапой олуши. Нет бы дать деру, она лишь таращит на меня наивные глазищи. Пропархивает перед глазами зяблик — это здесь, на Галапагосе, его предки помогли Дарвину понять, как меняются формы жизни с течением времени. В небе кружит белое пятно — альбатрос. Еще выше закладывает виражи черный краснозобый фрегат. На шее у меня бинокль; подношу его к глазам и ловлю в льющемся солнце надменную красоту его крыльев и раздвоенный хвост, похожий на скрещенные сабли буканьеров.

Здесь нет туристских троп, по которым я водила гостей, зорко следя за тем, чтобы никто не отошел в сторону. На этот счет в Эквадоре очень жесткие правила. Ресурсы у страны скудные, поэтому крайне важно защищать природу и своевременно восполнять наносимый ей ущерб. Я, как и подобает биологу, всегда тщательно выбираю, куда поставить ногу.

Решено: я обогну восточную оконечность острова, там выйду на тропу и поднимусь по лестнице на Ноготь, главную возвышенность. Оттуда открывается потрясающий вид на соседний остров Сантьяго и океанский простор, и сегодня я буду любоваться и восторгаться в одиночку. Там, кстати, и позавтракаю — я запаслась едой. Внизу есть бухточка; попозже спущусь туда, стяну футболку и джинсы, вдалеке от чужих глаз искупаюсь и пойду на запад.

Только будь осторожна, девочка. Со здешним солнцем шутить не стоит — до экватора и двадцати километров не наберется.

Надвигаю шляпу на глаза и приостанавливаюсь глотнуть из фляги.

Переводя дух, оглядываюсь. Я поднялась довольно высоко, но надо будет спуститься — тропа лежит внизу. Отсюда не видно ни пляжа, ни лагеря. Только заваленный камнями склон — до самой бухты Салливана, а в ней ярко-синяя вода, а за ней на большем острове вздымается сероватый мыс Мартинеса. Что это там за пятнышко, не ястреб ли? Берусь за бинокль. Вспышка в небе. Отблеск на металле. Самолет? Нет, вряд ли.

Пятнышко скрылось. Недоумевая, я опустила бинокль. Мне доводилось слышать про летающие блюдца, их для респектабельности назвали НЛО. Никогда не воспринимала эти россказни всерьез — папа постарался щедро наделить нас, детишек, здоровым скептицизмом. Да и могло ли быть иначе? Как-никак инженер, специалист по электронике. А вот дядю Стива, археолога, изрядно поносило по свету, и он утверждает, что мир полон диковин, не доступных нашему пониманию. Верно, я так никогда и не узнаю, что за блестящая штуковина попалась мне на глаза. Ну и ладно. Идем дальше.

Совершенно внезапно налетает ветер. Воздух мягко толкает меня. Сверху падает тень. Запрокидываю голову.

Не может быть!

Надо мной огромный мотоцикл, только детали, все до одной, не мотоциклетные, и колес нет, и никакой опоры, а он знай себе висит в десяти футах над землей. И ни звука. На переднем сиденье человек, держится за… руль. Я его вижу с потрясающей четкостью. Время будто замерло, каждая секунда норовит растянуться в вечность. Меня охватывает даже не страх — ужас; с семнадцати лет такого не испытывала. С того дня, когда катила вдоль обрыва по Биг-Суру, и была гроза, и машину занесло.

Я попятилась от висящей диковины. Но галлюцинация не прекращалась. Не исчезал незнакомец — ростом примерно пять футов девять дюймов, поджарый, но широкоплечий, загорелый, рябой, горбоносый, бородатый, усатый, черноволосый и косматый. Только усы носили следы ухода, хоть и были разлохмачены. Его наряд нисколько не соответствовал такому транспортному средству. Сапоги с короткими и широкими голенищами, мешковатые коричневые чулки, короткие штаны с --">