Роберт Силверберг - Дом Двух Разумов

разделась. Конечно, я так и сделала, но это оказалось ошибкой: вид тела взрослой женщины встревожил их даже больше, чем собственная обнаженность.

Наступает время первых упражнений, которые позволят им понять, как операция на мозге изменила реакцию тела. Я наугад выбираю девочку по имени Хирола и прошу ее выйти вперед, а остальных образовать вокруг нее круг. Она высокая, болезненная на вид; наверно, это мука для нее — осознавать, что все взгляды прикованы к ней.

Я улыбаюсь и мягко говорю:

— Подними руку, Хирола. — Она поднимает руку. — Согни колено.

Только она начинает выполнять мое указание, как в комнату врывается жилистый обнаженный мальчик, быстрый, как паук, и дикий, как обезьяна. Он влетает в центр круга, плечом отталкивая Хиролу. Снова Рунильд! Странный, переменчивый и чрезвычайно умный ребенок, который в последнее время — он уже второй год здесь — ведет себя безрассудно и непредсказуемо. Он обегает круг, по пути быстро хватает за руки некоторых новичков, приближая свое лицо к их лицам и с безумным напряжением вглядываясь в глаза. Они в ужасе отшатываются от него. Какой-то миг я слишком ошеломлена, чтобы что-то предпринять, но потом подхожу к нему и хватаю за руку.

Он яростно вырывается. Плюется, шипит, царапает мне руки, издает хриплые, бормочущие, бессвязные звуки. Постепенно я обретаю контроль над ним и говорю негромко:

— Что с тобой, Рунильд? Ты ведь знаешь, что не должен быть здесь!

— Отпустите меня!

— Ты хочешь, чтобы я доложила о тебе брату Стану?

— Я просто хочу взглянуть на новичков.

— Ты пугаешь их. Через несколько дней ты сможешь встретиться с ними, но расстраивать их сейчас не позволено.

Я тяну его к двери. Он продолжает упираться и едва не вырывается. Одиннадцатилетние мальчики поразительно сильны иногда. Он яростно бьет меня ногой в бедро; можно не сомневаться, вечером проступят фиолетовые синяки. Он пытается укусить меня за руку. Так или иначе, я выдворяю его из комнат ты. В коридоре он внезапно обмякает и начинает дрожать, как будто у него был припадок, который теперь закончился. Я тоже дрожу и говорю хрипло:

— Что с тобой происходит, Рунильд? Хочешь, чтобы тебя отбраковали, как Тимаса и Джурду? Так не может дольше продолжаться! Ты…

Он смотрит на меня, широко распахнув глаза, и начинает что-то говорить, но потом обрывает себя, разворачивается и удирает. Миг — и он исчез, только смуглая обнаженная фигура мелькнула в конце коридора. Меня охватывает ужасная печаль. Рунильд — мой любимец, и теперь он явно сходит с ума и его придется отбраковать. Я должна немедленно доложить об этом инциденте, но не способна заставить себя сделать это. Говоря себе, что дела новичков важнее, я возвращаюсь в общую спальню.

— Ну, у него сегодня определенно игривое настроение! — оживленно говорю я. — Это был Рунильд. Он на год обгоняет вас. Немного позже вы встретитесь с ним и остальными из его группы. А теперь, Хирола…

Дети, больше всего озабоченные своим изменившимся состоянием, быстро успокоились, похоже, вторжение Рунильда взволновало их гораздо меньше, чем меня. Я неуверенно начинаю все сначала — прошу Хиролу поднять руку, согнуть колено, закрыть глаз. Благодарю ее и вызываю в центр круга мальчика по имени Миллиам. Предлагаю ему поднять одно плечо выше другого, дотронуться рукой до щеки, сжать кулак. Потом вызываю девочку по имени Фьюм и прошу попрыгать на одной ноге, завести руку за спину, потрясти в воздухе ногой.

— Кто из вас заметил одну особенность всех этих реакций? — спрашиваю я.

Несколько человек отвечают сразу же:

— Это всегда была правая сторона! Правый глаз, правая рука, правая нога…

— Верно. — Я обращаюсь к маленькому смуглому мальчику по имени Блосс: — Почему так? Думаешь, это случайное совпадение?

— Ну, все здесь праворукие, — отвечает он, — потому что леворукие не могут стать оракулами. Поэтому, наверно, все склонны использовать правую сторону…

Блосс смолкает, заметив, что все вокруг отрицательно качают головами.

В разговор вмешивается Галайн, девочка с уже начавшей развиваться грудью.

— Все дело в операции! Правая половина мозга не очень хорошо понимает слова, а именно она управляет левой стороной тела. Поэтому, когда вы пользуетесь словами, чтобы велеть нам сделать что-то, вас понимает только Левая половина и отдает приказ мышцам правой стороны тела. Правая половина не может ни говорить, ни понимать --">