Рэй Олдридж - Костяной цветок

периметру. Не дальше чем в пятидесяти метрах он наткнулся на дезинтегрированные остатки двух повозок. Кости быков лежали там, где они были оставлены привязанными к столбу.

В сотне шагов дальше в террасе была трещина, ярко светящаяся бледной, струящейся вверх, радугой. Бэррэм присел на корточки, покидал голыши в струящийся цвет. Они упали на землю и были мягко отброшены отталкивающим полем. Он посмотрел поближе на некоторые из кусочков, которые лежали там.

Здесь был разбитый в дребезги кристаллический глаз, там — остатки стального пальца, а вон там — осколок круглой чешуйки. Он разбирал остатки до тех пор, пока не убедился, что здесь были отсутствующие мать-дроиды, расколоченные в мелкий металлический лом.

Когда он, в конце концов, ступил в поле, невидимые пальцы потащили его вверх и услужливо подняли его на уровень поверхности террасы.

Он подождал, плечи его ссутулились. Треньканье отталкивающего поля прошло дрожью по подошвам его ботинок, словно оно циркулировало по своему делу — отталкивало пыль с краёв артефакта. Внутрь кольца влетел теплый бриз, он заигрывал в арках и вызывал из орнамента мягкий, сложный стон. Его наплечная камера просканировала пространство спереди и сзади, задев ему ухо, и он прыгнул.

Когда он приблизился, его внимание привлекли орнаменты. Почти человеческие лица были искажены скорбью, почти человеческие тела были скручены в стенаниях.

Под арками был глубокий прямоугольный бассейн, наполненный сверкающей жидкостью. Резкий, сладкий запах поднимался от этой жидкости, горького миндаля и разложения, и Бэррэм был осторожен, чтобы держаться подальше от края.

На полпути по длинне бассейна Бэррэм посмотрел вверх. Орнаменты изменились. Зубы, обнажённые в ужасе, теперь были скрыты обмякшими губами; глаза, раньше широко отрытые от скорби, были полузакрыты от уменьшающейся боли. С каждой аркой орнаменты менялись, приближаясь к безмятежности.

Он подошёл к последней арке, посмотрел вниз и уведел кости, голубые в глубинах бассейна. Человеческие кости, от хрупких костей младенцев до длинных костей взрослых людей, все вместе на дне.

Колонисты.

Бэррэм отшатнулся. Он потерял равновесие и жестко упал. Дыхание сбилось и всё отступило, пока он пытался вдохнуть. В это мгновение беспомощности он с ужасом сознавал ломкость своих собственных старых костей.

* * *

Бэррэм возвратился из бесплодных земель в сумерках.

Утром, после ночного отдыха, они улетят прочь с этого мёртвого мира, два богатых семяискателя. Как и все другие известные артефакты Ушедших, этот также окажется непостижимым, неразрушимым, бесценным. Ушедшие, гуманоидная космопутешествующая расса, вымерла так давно, что во всём Человеческом Скоплении сохранилось лишь несколько дюжин застарелых монументов, которые (так предполагают учёные) продержаться до конца вселенной. Конечно же, ни одна человеческая техника не смогла повлиять или повредить артефакту Ушедших, или вмешаться в его таинственную функцию. Каждый артефакт был уникален, их объединяло только непоколебимое сопротивление рациональному анализу. Бэррэм продаст координаты этого артефакта тому, кто предложит самую высокую ставку, а ставки будут действительно очень высоки.

Бэррэм представил других детей и дом, где они смогут расти в безопасности. Бэррэм был в годах — его возмущало слово старый — но ему осталось столетие или два. А Синда была молода.

Он нашёл её у медмеха, где она продолжала своё дежурство над телом мальчика.

«Синда», - сказал он, полный горьковато-сладкого триумфа. «Синда, я нашёл стоянку Ушедших».

Её глаза расширились. «На что это похоже?»

Он описал артефакт.

«А колонисты?» — наконец, спросила она.

«Мертвы, все мертвы. Хотя я не знаю, как это произошло. Мы оставим это экспертам».

«Я хочу увидеть его, прежде, чем мы улетим. Я должна увезти что-нибудь отсюда, ты так не думаешь?»

Долгое мгновение он смотрел на неё, опечаленный её тоном. Будет это безопасно? Артефакты Ушедших иногда бывали опасны, но только индифферентно, совершенно случайным образом. И она действительно заслужила, чтобы что-нибудь увезти. «Да, конечно, ты можешь увидеть его».

* * *

Краулер с грохотом перевалил через край кольца и Бэррэм вырубил двигатель.

«Впечатляет?» — спросил он, прежде, чем повернуться к ней.

Когда они стояли на блестящей террасе, он высадил робокамеру, которую принёс. Бэррэм повёл Синду к первой арке, и робокамера последовала за --">