Анна Зегерс - Сказания о неземном

чуждого ему - удивляла лишь непонятная слабость, угнетенность, бесцветность. Но для него как раз безопаснее, что они таковы.

Он уже почти привык к тому месту, где находился. Решил не искать никаких встреч, но и не избегать их. Передал друзьям: "Посадка прошла успешно". Еще несколько минут назад первый сеанс связи казался ему крайне важным: он как бы станет залогом связи непрерывной." А сейчас эта связь стала обыкновенной обязанностью, обусловленной для него всем тем, что он здесь увидит и услышит.

Не успел он снова укрыться в кустах, как увидел, что кто-то быстро, скачкообразно приближается к нему. Он встал в полный рост и расправил плечи.

Они чуть не столкнулись. Это была девушка. Голова ее туго повязана белым платком. Чтобы смотреть ему в лицо, ей пришлось запрокинуть голову.

Ему никогда прежде не доводилось видеть таких глаз: прозрачных, бездонных. И никогда еще он не видел на чьем-нибудь лице такой одухотворенности. Девушка хотела сказать ему что-то, но только пошевелила губами. Одним пальцем потрогала его рукав. Коснувшись гладкой, как стекло, упругой материи, отдернула руку, будто обожглась. Уголки ее губ вздрогнули еще несколько раз, пока она не взяла себя в руки и не проговорила:

- Я точно знала, что ты придешь! Как быстро ты долетел до нас! Я видела собственными глазами, как ты явился с неба.

Он был донельзя удивлен:

- Ты? Меня?

- Да, - сказала девушка. - Даже мой отец не поверил мне, хотя он тоже ждет тебя, ждет, ждет. Так же, как я, и даже еще сильнее. А его жена - это моя мачеха, сказала, будто то, что я видела, - это всего лишь падающая звезда.

- Это так выглядело отсюда?

- Да нет. Для меня нет. Крылья они крылья и есть.

Он погладил ее ладонью по голове, теплой, как у птицы.

- Как же зовут тебя, девушка?

- Мария.

- А как ты думаешь, кто я такой?

- Один из семи, стоящих перед творцом. Может быть, ты Михаэль?

- Называй меня, как хочешь, называй Михаэлем. А кто эти семь? И кто такой творец?

- Меня-то ты не обманешь, - проговорила девушка, хитро усмехнувшись. Она все еще была бледна и не могла унять дрожи. - Я знаю, ты оттуда, "сверху". Я знаю, ты - от него.

- Ни в коем случае не говори никому в городе, что я здесь, - сказал он.

- Никому, - пообещала девушка. - Кроме моего отца. Ему да. Уж очень он ждал тебя. Было бы несправедливостью не сказать ему, что ты наконец пришел. Ему так нелегко было ждать. Над ним часто смеялись. Пойдем, я покажу тебе место, где ты сможешь спокойно отлежаться, пока я не поведу тебя к нему.

Она шла по лесу впереди него, то поднимаясь на холм, то спускаясь. Потом остановилась:

- Вот наш хлев. Сейчас им не пользуются. Овцы на летнем пастбище. Я принесу тебе куртку отца. А после мы пойдем к нему в мастерскую. Мой отец работает день и ночь. Ты пойдешь со мной?

- Конечно, - сказал он.

Так ему удалось не только удачно приземлиться, но и установить контакт с разумными существами. Все произошло само собой. И как легко все это получилось! Девушка казалась ему давно знакомой, будто эта встреча не была их первой встречей. Но что его поразило еще больше, так это то, что, увидев его, девушка вовсе не испугалась. Она словно ждала прилета гостей с чужих звезд. Как хорошо понимали они друг друга! Он старался не упустить ни слова, ни звука из языка, на котором здесь говорили. Пусть остальные принимают его, скажем, за путешественника, прибывшего сюда из дальних стран после долгого пути.

Отослал депешу: "Все идет хорошо. Я остаюсь". И тотчас же получил ответ: "Ждем в условленном месте".

Он вышел из пустого хлева на воздух. На небо, покрытое звездами, смотрел без тоски по родине. Найдя точку, которую искал, отвел взгляд от неба и обратил его на равнину. Она простиралась от городских стен до далекой цепи холмов. Отыскал глазами отару овец, о которой говорила девушка; сейчас овцы привязаны к колышкам.

Михаэль узнал ее шаги. При виде его девушка снова затрепетала от радости. Она принесла ему отцову куртку. Она едва доставала ему до бедер, напоминая накидку. Девушка вертелась вокруг него с грацией кошки, оглядывала его и так и эдак, говоря:

- Ты точь-в-точь как рыцарь, только еще лучше.

Если днем его поразил свет солнца, оживлявший все сущее, то сейчас он был очарован светом одной-единственной луны. Все вокруг серебрилось. Он сказал:

- Мария, вон там, наверху, - это моя родная звезда.

Ее губы дрогнули, прежде чем она произнесла:

- А я думала, ты из Семизвездья.

- Почему?

- Потому, что вас семь. И у каждого своя --">