Наталья Владимировна Резанова - Открытый путь [сборник]

часовню. Я сказал — сопровождать… И у входа ты должен обязательно поклясться ее именем.

— Ничего не поделаешь. Дамы нет.

— О Гермес и Диана Трехликая! И подумать только, что по этим же законам я должен наставлять рыцарей бесплатно! — Мудрец снова превратился в жулика. — Хорошо еще, что по свету, даже здесь, кроме рыцарей, бродит много разного люда… Собственно, рыцарей-то здесь меньше всего… — Старик взял в руки мерцающий шар, покатал его в ладонях. — Ладно, устрою я тебе Открывателя Путей и даму в одном лице.

— Что-о?

— Тихо, ты! Я адепт, а не сводник! И не воображай себе, как ты изволил выразиться, благородную леди на белом иноходце. Особа, о которой я говорю, — циничная авантюристка, хитрая, злоязычная и вдобавок любит скалить зубы. Однако она отважна, много знает и никогда не предаст в минуту опасности. Ну и кроме того, сейчас она направляется сюда…

И почти сразу же за дверью раздался звучный голос:

— Ты меня звал, старый мошенник?

У Хагбарда мелькнула мысль, что все было подстроено заранее, но, когда женщина появилась на пороге, мысль эта сразу исчезла.

Увидев пришлого, женщина склонила голову и учтиво произнесла:

— Same, illustrissime ^[2] .

И вот теперь она шла рядом с ним — высокая, улыбающаяся, выцветшие волосы цвета сухой травы достают до лопаток, на шее на грубом ремешке висит раковина, наподобие тех, что нашивают на одежду паломники. Одета она была в рубаху из оленьей кожи, штаны заправлены в короткие сапоги. На плече — свернутая веревка, на поясе — длинный нож и фляга с водой. Больше ничего. Открыватели передвигались налегке. Безусловно, она чувствовала себя удобнее, чем он в своей тяжелой куртке, обшитой панцирными пластинами, плаще и сапогах для верховой езды, не говоря уж об оружии. Шлем он снял. И не из-за жары. Жару бы он снес, на южной границе и не такое терпел. Но Венена шла с непокрытой головой. Казалось, все складывалось хорошо, и не хотелось вспоминать ни о каких опасностях, словно они шли по обычному лесу, а не по странному краю, где действовали необычайные и необъяснимые силы, давшие жизнь жутковатым обычаям, породившим, помимо прочего, Открывателей Путей — полуколдунов, полубродяг, полуремесленников. Правда, Венена упорно настаивала на том, что Открыватели — просто ремесленники.

— Конечно, для этого занятия нужны какие-то способности, — говорила она, — но бочару или портному тоже нужны способности, чтобы освоить свое ремесло. Мы вполне могли бы вступить в корпорацию цехов. Вот это, — она дотронулась до раковины на шее, — служило бы цеховым значком. Раковина ведь символ дороги. А святым покровителем нашего цеха служил бы Иосиф Прекрасный — ну который в Библии, помнишь? «И нарек фараон ему имя Цаф-наф-панеах». Мне Головастый в свое время объяснил, что это значит «Открыватель Путей». Наш, должно быть, был человек…

У них легко нашлись для разговора и другие темы, когда выяснилось, что Венена — не местная уроженка, а выросла в хорошо знакомом Хагбарду имперском Тримейне. Правда, в той части города, где Хагбард не бывал никогда, — речь шла о так называемой Площади Убежища, в действительности представлявшей собой целый квартал, обладавший древним правом refugium peccatorum ^[3] , куда, кроме всевозможного ворья, бродяг и цыган, стекались также еретики, комедианты, колдуны и несостоятельные должники. Венена вместе с матерью попала туда в двухлетнем возрасте. Какая причина заставила их пуститься в бега, она не помнила, а может быть, не знала никогда. Шесть лет назад, после событий, которые во всей империи называли Большой Резней, Площадь Убежища перестала существовать, а Венена перебралась в Заклятые земли.

За беседой Хагбард не заметил, как солнце склонилось к закату, не видел он и никаких перемен в природе. Но Венена внезапно остановилась. Оглянулась кругом:

— Пора мне приступать к делу.

— Я не должен смотреть?

— Смотри, ради Бога. Только не встревай, покуда я не скажу.

Однако «приступать к делу» она не спешила. Выбралась на обочину и стала бродить по ней, время от времени нагибаясь. Хагбард увидел, что она сорвала несколько травинок и подобрала два-три прутика. С этой добычей она вернулась на дорогу, уселась прямо в пыль и принялась выкладывать из своих приобретений какие-то узоры. Было совсем не похоже, что она собирается впасть в транс или что-то подобное, хотя лицо у нее было весьма --">