Алексей Раскопыт - Бег с барьерами

подумай над другим. Ты идешь по дороге биолога, вступишь на неизведанную тропу: генетическое конструирование живого. Тебя ждут ошибки. Там еще никто не ходил и подсказать не может...

В голосе Леонида слышалось сильнейшее смущение, даже страдание, Саша заглянул к нему и увидел, что тот не решается сказать: есть пути, где другие бывали, где многое ясно... И еще Леонид страшится, что его юный хозяин квартиры по свойственному максимализму вспылит, станет отстаивать право на ошибки, возмутится против подсказки.

- Не страдай,- сказал он грубовато, скрывая запоздалый стыд.Я потому и выбрал тебя, что у меня нет старшего брата. В субботу отмечаем день рождения одноклассника. Будь рядом, комментируй!

Дома Топоров сказал озабоченно: - Саша, я встревожен твоим выбором. Я надеялся, ты возьмешь ровесника.

- Мои друзья живы,- ответил Саша с неохотой.- А зачем мне ровесник? Леониду 30 лет, он видел многое. Мне он нравится, подружимся.

- Смотри сам,- ответил Топоров с сомнением, провожая глазами ладную фигуру сына, спешившего в школу.

Впрочем, сказал он себе мрачно, если (тьфу-тьфу!) все будет благополучно, то сын пойдет дальше отца. Хватка есть. Взять наставника вдвое старше, пользоваться его опытом, знаниями... Воля к жизни у сына отцовская, а помощник удвоит силы.

Саша добежал до метро "Дзержинская", пересел на станции "Советская" и через несколько минут поднимался по ступенькам в свою школу.

Ребята дни рождения, как и свои пионерско-комсомольские праздники, отмечали в школе. Здесь они наслаждались свободой от опеки родителей.

Хотя опеку явно преувеличивали, у старших своих дел по горло, но "воздух свободы"! Девчонки с азартом и без родительского надзора готовили стол, ребята с жаром обсуждали, какие записи поставить, у кого радиоаппаратура лучше, что можно придумать балдежного, кроме танцев.

Леонид помалкивал, но Саша, заглянув к нему, увидел спокойное и насмешливое взирание на муравьиную метушню. Самостоятельность, по Леониду, разве в том, чтобы, отгородившись от родителей, устроить шумную вечеринку? Вон разве что Сафонов проявил настоящую самостоятельность! После осточертевших уроков он наблюдал за бобрами в заповеднике, собрал богатые данные, написал свою первую - без преувеличений! -- научную работу. Да еще Лукашов без нажима родителей выучил три языка, знает досконально историю древнейшей Руси.

Саша смотрел в четыре глаза: свои и Леонида, но видел теперь в сотню раз больше, чем раньше. Даже мурашки пробежали по спине: насколько иначе видится долгожданная вечеринка! Эрудит Сперанский никогда за словом в карман не лезет - просто нахватанный мальчишка, чьи знания никогда не будут глубокими; смешон озабоченностью не потерять лидерство Растворцев; комиченКостя Сидорович, воинственно растопыривший руки, с его мечтой стать супердесантником и сражаться с динозаврами на других планетах. А чего стоит блистательная красавица Лариса Гельдман, которая ходит в рестораны со взрослыми мужиками, ночует у них, для нее жгучие тайны подростков давно не тайны, школу заканчивает кое-как, свой стиль жизни она уже нашла.

- А вот этот интересен,- прошептал в мозгу Леонид, когда к Саше подошел одноклассник Антон Заблуда.- Даже опасен. Он в маске.

- Приветик, Шурик,- обратился Антон небрежно.- Как поживают твои муравьи?

- А твои водомерки живы?

- Я уже специализируюсь по жукам-плавунцам,- ответил Антон.Знаешь, у тебя вид изменился. Поумнел ты, что ли... Слова произносишь иначе! Двигаться стал точнее. Походка поумнела...

- Может, и поумнела,- не обиделся Саша Топоров.

- Ты мне симпатичен... Хочешь, вместе на речку пойдем? - небрежно спросил Антон.- Позагораем, за муравьями понаблюдаем...

- Только не сейчас,- уклонился от ответа Саша.

Едва Антон ушел, как в голове у Саши зазвучали слова Леонида: "Подружись с ним. Парнишка себе на уме, характер сильный, не расслабляется, все подмечает. Он первый, кто заметил в тебе перемену".

Девчонки уже хлопотали у стола. Саша, преодолевая скованность, открыл пепси-колу, фанту, разрезал торт. Леонид мягко поправлял, советовал, и проклятая зажатость к несказанному облегчению начала испаряться. Все просто, естественно, а его закомплексованность расцвела бы маковым цветом на пустом месте. Раньше он сидел бы в углу и менял пластинки, пока другие отплясывали, за столом бы помалкивал и почти не ел: вилку не так держит, чавкает, неэстетично открывает рот...

Когда он поздно вечером ехал в метро, в мозгу --">