Александр Сергеевич Потупа - Нечто невообразимое

лабораторией Всеволод Тихонович Последов и бодро сообщил - нужно срочно ехать на картошку. Ненадолго, недели на две, но выхода нет - одна сотрудница уходит в декрет, у другой малолетний ребенок, кто-то на конференции, кто-то еще в отпуске, кто-то уже на картошке, и вот требуют, черти, еще двух человек. Именно так - "черти", иначе товарищ Последов при своих начальство не называет. Тем самым в глазах сотрудников он завоевывает некое сочувствие к себе как к человеку тоже подневольному.

Разумеется, я сразу сообразил, что двухнедельная ссылка входила в план Топалова. Так ему проще обеспечить нужное решение о закрытии моей темы. Не надо вызывать на ученый совет, выслушивать всякие колкости, углубляться в давно уже небезопасные для академика дебри научных дискуссий.

- В общем, неплохо отдохнете, - добродушно завершил свое сообщение Последов. - Погодки-то отменные - прямо лето...

- Никуда не поеду! - перебил я его. - Пора кончать с этим безобразием, Всеволод Тихонович.

Перебил и сам себе страшно удивился. Что за резкость? Тем более что в мыслях моих проносилось нечто вполне ответоудобное: "Жена на бюллетене... Две непрерывно контролируемые серии опытов завершаются только через неделю... Сам амбулаторно лечусь от гайморита..." Иными словами, обычно весьма радикальный внутренний голос вел себя тихо, подсказывал слова правильные, безопасные, ведущие кратчайшим путем к желанной цели.

- То есть как? - слегка возмутился Последов. - Будто вы не знаете о моем отношении ко всем этим осенне-летним кампаниям! Не надо, Вадим Львович, бередить мои раны... И ничего не поделаешь... Подскажите-ка лучше мне, кого с вами объединить. Может, лаборантку Милочку, а? - хитровато улыбнулся он. - Вы-то возражать не станете, только нам тут без нее никак не обойтись...

Но я не принял его заигрываний. Я категорически отказывался от поездки, мотивируя это самыми резкими оценками порочной практики оттягивания научно-инженерных кадров на малоквалифицированные работы. Я свободно сыпал давно известными в нашей лаборатории цифрами и фактами - от реальной стоимости одной добытой таким способом картофелины до глобального ущерба делу научно-технического прогресса.

До Всеволода Тихоновича постепенно дошло, что разговор идет всерьез, что его сотрудник не просто пытается отвертеться от неприятного копания в земле и многодневного отсутствия бытовых удобств, не просто уклоняется от очередного удара дирекции по своей теме, а замахивается на нечто большее. И тогда Последов разозлился по-настоящему.

- Значит, по-вашему, весь наш коллектив - сплошные тупицы и бездельники? - ехидно спросил он. - Значит, вы один умница и праведник, да? Так вот, или вы немедленно побежите домой собираться и завтра к восьми ноль-ноль явитесь к нашему подъезду с большим ведром, или я сию минуту сообщу Константину Ивановичу содержание нашего разговора. И тогда пеняйте на себя!

Я еще раз отчетливо подтвердил свой отказ, и Последов тут же связался с директором. Отмечу, что разговор наш он передал в моем присутствии и довольно точно. Он вообще не вредный мужик, наш Всеволод Тихонович, просто в данном случае он попал в безвыходное положение. Но и в этом положении он проявил себя неплохо - как бы протянул мне тоненькую спасительную соломинку, сославшись в сообщении Топалову на мои незавершенные экспериментальные серии...

Топалов тут же вызвал меня к себе и попросил высказаться в присутствии секретаря партбюро товарища Чолсалтанова. Я высказался, они не мешали, краснели, бледнели, но не мешали.

Потом Чолсалтанов хмуро и серьезно спросил, обращаясь почему-то к портрету над головой Константина Ивановича:

- Верно ли я понял, что товарищ Скородумов считает нас саботажниками?

- Мы и есть саботажники, - вздохнул Топалов. - Мы саботажники научно-технического прогресса, потому что помним о картошечке, которую любит кушать наш коллега-правдолюб. Вероятно, нам с вами, Салтан Ниязович, придется съездить в колхоз и собрать для товарища Скородумова хороший урожай.

Но Чолсалтанов был настроен отнюдь не юмористически. Конечно, он деликатно улыбнулся словам Топалова, однако взгляд его искрился раздражением.

- Вы понимаете, Вадим Львович, кто именно спускает нам разнарядку на рабочие руки? - многозначительно спросил он. - Вы понимаете, чьи решения вы подвергаете своим безответственным нападкам?

Только я хотел сказать, что понимаю, что готов отвечать за свои нападки на любом уровне, как --">