Михаил Давыдович Исхизов - Капкан для лешего

травкой питается. Попадись ей эти яйца, она бы их мигом выпила. А вот такое ей тоже не понравилось: сморщила черный нос, фыркнула, оскалилась на разорителя белыми острыми зубами, тявкнула сердито. Да чего сейчас тявкать: гнездо раскурочено, яйца раздавлены. И побежала охотница по своим срочным делам, только длинный хвост рыжинкой мелькнул за кустами.

Кого это обидели, без потомства оставили? - Ставр наклонился, присмотрелся к скорлупе: тонкая, беленькая, с коричневыми и красными пятнышками - поползня яички. И края гнезда глиной обмазаны. Точно поползень. Никакая другая птица в Лесу глиной не пользуется. Поползень Лес от всякой пакости охраняет, помощник лешему. Кто его так? Разоряли в Лесу птичьи гнезда. Чего уж тут - конечно разоряли. Куница яйца любит. И рысь не побрезгует, за ней присматривай да присматривай. Но чтобы разорить гнездо и яйца растоптать - такого не только видеть, но и слышать Ставру не приходилось. Непонятное в лесу творилось. А теперь еще и березка...

- Поймаю, в дрань расщеплю короеда! - пригрозил леший и топнул ногой. - В щепу!

И это Ставр, хорошо известный всем в Лесу своим спокойным характером, покладистостью. Сказать кому-нибудь, так не поверят, что Ставр ругался, грозил и даже ногой топал.

Белочки так и прыснули на вершину дерева. И еще кто-то в траве зашуршал? быстро убегая от сердитого лешего. В Лесу все понятливые, знают, когда леший гневается, лучше быть подальше от него.

Ставр осторожно оборвал тонкую ленточку коры, удерживающую вершинку березки, прихватил обломок деревца с собой и пошел к землянке. Если не с той ноги встал, да еще дуру-бабу с полными ведрами встретил, лучше в землянке отсидеться. Шел, голову опустив, и по сторонам не смотрел, боялся еще какую-нибудь шкоду увидеть.

Кто такое мог сотворить? - думал леший. - И муравейник, и гнездо птичье, и березка? Не трое же сразу в лесу буянить стали. Получается - один и тот же. А кто? Птичье гнездо и зверь разорить мог. Только зверь непременно яйцами полакомился бы. Он к еде уважительно относится. И муравейник зверь не тронет. Березку заломать - ему такое и в голову не придет, а и придет, так не сумеет. Значит не зверь, это точно. Кто-то из русалок-бездельниц покачаться на березке захотел? Любят они на ветвях качаться. Но слишком молодо деревце, на него русалке, даже самой маленькой не забраться. Да и к муравейнику русалка близко не подойдет. Русалки тоже отпадают... Банник забрел и решил березовых веток на веник нарезать? Только какой из молодой березки веник, да и не взял он обломанную вершинку. Пущевик сока березового набрался, и хулиганить стал? Не может такого быть. Пущевик, если даже и сока хлебнет, березку ломать не станет. Что же получается? Получается, что кто-то из своих нашкодил. Тоже ерунда дурацкая. Никакой леший березку ломать не станет. Потому что у лешего сама натура такая: хочет или не хочет, а Лес беречь будет. Значит и не леший. Кто-то чужой. Но чужой в Лес попасть не может. А леший такого сделать не мог. Вот и разбирайся, вот и думай...

Такие смутные мысли вертелись у Ставра в голове. Вертелись, вертелись, почти до самой землянки он с ними добрался. Шел, на тропу не смотрел, чего смотреть, он здесь каждый вершок знает. Ноги сами идут.

"Эта ветка откуда взялась? Прямо поперек тропы".

Не задумываясь, отвел ее в сторонку. Тут на него и обрушилось! Откуда-то сверху, густо, как из мешка, хлынул листопад. Прямо на голову. Уж на что Ставр бывалый, всякого повидал, и то растерялся:

"Нет в Лесу сухих листьев, ни одного. И взяться им неоткуда..."

Так и остался стоять столбом: по щиколотку в листьях, и на плечах листья, и в бороде труха, а на голове в седых волосах большой красный кленовый лист торчком пристроился. И главное - непонятно: с чего бы это и откуда такое взялось. Одна только мысль в голове:

"С правой ноги встал..."

Тут и появились перед ним два оболтуса, стоят и улыбаются. Вот это понятно. Вытянул ручищи, ухватил обоих за шивороты и стукнул лоб о лоб. Хорошо стукнул, треск по Лесу пошел. Молодой бурундук возле дерева стоял - мигом юркнул куда-то. И стайку галок выбросило в небо так лихо, что некоторые перья потеряли.

А оболтусам хоть бы что: улыбаются, довольны.

Лешаки были совсем молодыми. Один плотный, плечистый с круглой физиономией, другой длинный, тощенький. Гудим и Бурята, племянники, дети младшей сестры.

- Мы, дядюшка Ставр, к тебе, - расплылся в довольной улыбке Гудим, явно ожидая ответной радости.

- --">