Олег Сергеевич Корабельников - Надолго, может, навсегда

привидениями разговаривать я не хочу. Я слишком суеверна. Отойди.

Он мучительно покраснел и неожиданно для себя сказал:

— Дура ты и не лечишься.

Она легко отстранила его сильной рукой и, не оглядываясь, пошла к подъезду.

— Дура! — закричал он вслед. — И не лечишься к тому же!

В эту ночь он плохо спал, вернее, не спал совсем. Впервые он нагрубил этой женщине, неумело и глупо. Даже выругаться не умел, даже ответить достойно...

Было больно и одиноко, и Климов в скорби своей простер руки к потолку и взмолился:

— Господи, если ты есть, отзовись, поговори со мной!

Сверху доносились чьи-то шаги, и вдруг в самом деле он отчетливо услышал голос с той стороны потолка:

— О чем мне с тобой разговаривать?

— Хоть о чем, — сказал удивленный Климов. — Можно о погоде.

— Погода хорошая, — ответил тихий старческий голос сверху. — Она всегда хорошая. Если где-нибудь дождит, то в другом месте солнечно. А за облаками и подавно — всегда полная ясность.

— Там холодно, — пожаловался Климов. — Там можно попасть под самолет.

— Ерунда, — ответил тот, — главное — одеться потеплее и смотреть по сторонам. Зато просторно!

— Так ты Бог? — спросил Климов, не веря.

— Бог его знает, — ответил тот. — Может, и так. Не все ли равно.

— А конкретнее? — не унимался Климов.

— Тогда не Бог.

— Значит, ты — черт! — уверенно сказал Климов и отвернулся к стенке.

— Ну вот! — огорчился другой. — Что за глупый подход! Ты что, христианин?

— Кажется, нет, — осторожно сказал Климов, опасаясь подвоха. По-моему, я атеист.

— Тем более. Атеист, а говоришь глупости. Я — твой сосед сверху. Всего-навсего.

— А почему я тебя так хорошо слышу? — заинтересовался Климов.

— Акустика, — вздохнул сосед. — Думаешь, только у древних строителей были свои тайны? Между нашими комнатами есть узкий звуковой коридор. По нему можно разговаривать друг с другом. А ты сразу в мистику ударился! Для таких, как ты, всегда или Бог, или черт, или черное, или белое, или доброе, или злое, а середка — никогда. Дуалист дихотомический. Задрипанный к тому же.

— Да нет! — воспротивился Климов. — Между Богом и чертом тоже есть середка — ангелы. Меня мама в детстве ангелочком называла.

— Ясно, — сказал сосед. — Ты любишь самого себя. Так бы и сказал.

— Ну почему же? — обиделся Климов. — Я своих детей люблю. Когда они были маленькими, тоже на ангелочков походили. Кудрявые, голоса звонкие, щеки розовые. Я их очень любил.

— А сейчас меньше?

— Не знаю, — вздохнул Климов. — Они выросли и превратились в мальчика и девочку. А потом станут мужчиной и женщиной. Вот и все. А ведь ангелы бесполы.

— Ты опять разделяешь мир на две крайности, — сказал сосед. — Внешнее внутреннее, духовное — телесное... Скукотища! Ты, наверное, очень несчастен?

— Конечно, — охотно сознался Климов. — Я очень несчастлив.

— А почему?

— Ну как же! Меня бросила жена, она отняла у меня детей, я совершенно одинок. Меня никто не любит.

— Но ведь ты стал свободен! Теперь ты ни от кого не зависишь, тебе ни о ком не надо заботиться. Разве одиночество — это не шаг к совершенству?

— Я думал об этом, — удивленно признался Климов, — но мне от этого не легче. Я хочу, чтобы мне вернули утерянное — жену и детей.

— Значит, ты раб в душе? — ехидно спросил сосед.

— Глупости какие! — возмутился Климов и даже привстал с дивана. — Я снова хочу быть отцом и мужем. Это так обыденно и просто. При чем здесь рабство?

— Если человек привязан к веслу на галере или к тачке на руднике, разве мы не называем его рабом?

— Но это же разные вещи! — воскликнул Климов. — Ты упрощаешь! Отдавая любовь другому человеку, я получаю взамен тоже любовь. А раб за свою любовь получает зуботычины...

— А ты за свою любовь не получил ли хорошего подзатыльника? — перебил его сосед. — И думаешь, ты один такой? Как бы не так!

— Диалектика, — буркнул Климов. — Превратности жизни. Невезуха. С кем не бывает.

— Кто бы уж рассуждал о диалектике, так только не ты, — сказал сосед пренебрежительно и даже фыркнул. — Двоечник.

— А по какому праву ты меня оскорбляешь? — обиделся Климов.

— Ты меня звал? Звал. Хотел, чтобы я с тобой разговаривал? Ну вот, тогда и терпи.

— Я хотел, чтобы ты меня успокоил, а ты обзываешься.

— И буду! — уверенно заявил сосед. — Даже больше. Ты скотина, Климов. Слизняк малохольный, слабак. Страдаешь? Упиваешься своими страданиями? --">