Алексей Сергеевич Азаров , Геннадий Васильевич Максимович , Сергей Максимович Наумов , Евгений Загородний , Журнал «Искатель» - Искатель. 1979. Выпуск № 03

Искатель № 3 1979

СОДЕРЖАНИЕ

Сергей НАУМОВ — Взведенный курок

Евгений ЗАГОРОДНИЙ — Все решат пушки

Геннадий МАКСИМОВИЧ — Секрет молодости

Ал. АЗАРОВ — Островитянин

№ 111

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ГОД ИЗДАНИЯ

Сергей Наумов Взведенный курок

Повесть

Капитан Стриженой

— На девятом непонятное, товарищ капитан… Обнаружен след в наш тыл…

Старшина Ива Степанович Недозор стоял навытяжку, напряженно. Знаменитые на весь отряд запорожские усы чуть шевелились.

Начальник заставы Андрей Стриженой знал эту привычку старшины после доклада бормотать еще что-то неслышное.

Капитан проснулся мгновенно, как только скрипнула дверь. С тех пор как уехала Нина, он не запирал двери на ночь. Стриженой взглянул на часы — четыре часа ночи.

— Так что же непонятного на девятом, Ива Степанович?

— След непонятный, товарищ капитан… В единственном числе… И опять же вроде шаровая молния границу нарушила…

— Кто у нас на девятом?

— Эстет… Простите, товарищ капитан, Агальцов. Десять минут назад он включился в розетку и доложил, что видел своими глазами удивительное и редкое явление природы — шаровую молнию больших размеров на расстоянии примерно полукилометра.

— След на контрольно-следовой полосе?

— КСП на участке проходит по ложбине, там и в сухое-то время мокро, а сейчас — озеро, должно быть… След обнаружен у сломанной ольхи, что над ручьем. Агальцов решил молнию проследить. Пока бежал, молния исчезла в лесу, тогда он немного углубился в тыл, тут и увидел след. Он его лапником закидал, чтобы не смыло, и к розетке бегом. Задача ему поставлена держать след, пока не прибудет Гомозков с Мушкетом.

— Так…

«На девятом — это плохо, — думал Стриженой. — Плотный лес с густым кустарником, два оврага, ручей, выводящий к старому замку. И Агальцов… Молодой, неопытный солдат… Эстет… Придумают же…»

Капитан быстро оделся, оглядел старшину. Тот стоял, выпятив грудь, всем видом показывая, что готов возглавить поисковую группу.

«Не потянет, — мелькнула мысль, — пятьдесят два года, три ранения, две контузии. Пойду сам. Обидится старик. Отца вспомнит. Потом объясню…»

— Ива Степанович, — мягко сказал Стриженой, — останетесь за меня. Оповестите все пограничные наряды, позвоните соседям. Сообщите в отряд о нарушении. И вот еще что — Гордыню с Даниловым к старому замку…

Старшина опустил голову:

— Есть…

— А я с «тревожной»… Буду звонить…

Туман и мелкий моросящий дождь. Хуже погоды не придумаешь. А ведь еще не шумела осенняя ярмарка листопада, не кричали в небе журавли, хотя осень и чувствовалась в звонкости воздуха по утрам, в шорохе усыхающих на болоте камышей, в легкой багряности осиновых листьев. А дни-то какие стояли — тихие, солнечные. И вдруг, словно по чьему-то приказу, погода изменилась в одну ночь. Заволокло небо, и заморосил нудный, затяжной дождь. Из распадков и низин хлынул туман и укутал горы в плотную вату.

Пятый год пошел, как Стриженой принял заставу, а все не привыкнет к таким вот природным метаморфозам.

Внезапный порыв ветра рванул космы тумана, и провода антенны без обычной летней распущенности боязливо натянулись и тягуче залопотали: «Сты-нем, стынем». В тумане прошелестели чьи-то большие крылья.

И аистам не спится. Тревога разбудила птиц. Счастливая застава, говаривали в отряде, на трубе гнездо аисты свили. А оно, гнездо это, Яде до войны было, а потом, еще при отце, когда он принял заставу, аисты вернулись.

Мысли об отце знакомым теплом толкнулись в сердце, и оно защемило застарелой болью.

Отец… Он погиб здесь такой же дождливой осенью.

Случилось это в тысяча девятьсот сорок девятом. Пограничники и истребительные отряды из местных комсомольцев теснили и дробили банды националистов-бандеровцев. Самолеты выслеживали --">