Людмила Николаевна Свешникова - Роща

ожидая, что скажет Иванов.

— Обстановка такая, мужики, — начал он, всматриваясь в лица собравшихся людей. — Дороги нет, разрушена дорога, просёлок ещё осенью разбили — на тракторе не проедешь. Связи, сами понимаете, пока тоже нет. Есть запас продуктов. Что произошло? Произошло небывалое, уничтоженная роща восстановилась. Почему, не знаю, но знаю: теперь всё на своих местах…

— Кроме наших домов! — крикнул кто-то.

— Да, кроме домов, — согласился Иванов. — Что будем делать — решайте сами.

…Он понимал, что не имеет права приказывать, всё зависит от этих людей, переживших страшную ночь. Оставалась надежда: человек привыкает к месту. И даже перебравшись в другое, более удобное, всегда хранит в душе частицу сожаления по оставленному, потому что нет на земле места, не подарившего крупицы радости… Уйдут ли отсюда люди? Может, уйдут. Он тоже уйдёт, если повторится преступление…

Двухметровый парень, бригадир бетонщиков, раздвинул локтями толпу и, неожиданно злобно выкатив глаза, заорал:

— Я эту живопись в гробу видел! Чо ждать, пока прихлопнет, как муху?! В город уйду, пешком уйду!

За массивность фигуры бетонщика беззлобно прозвали Мелким. Работал соответственно своей силе, и фотография его, на которой он был непривычно причёсан и наряжен в галстук, бессменно выгорала на Доске почёта.

— Уйдём, уйдём! — поддержали Мелкого голоса. Толпа разделилась на две группы, заспорила, зашумела, забыв о присутствии Иванова.

— Тихо-тихо, мужики! — вскинул вверх руки чернявый парень (его кран сегодня собирались перебросить на заводскую площадку). — Кончай базарить! Я так думаю, пока суд да дело, переставить несколько общаг на свободные места. Берусь таскать на общественных началах. А ты иди, иди! — обратился он к Мелкому. — Погляжу, как пехом двести кэмэ протопаешь! Пару сапог возьми…

В толпе засмеялись и закричали:

— Правильно!

— Чего правильно?! Задарма вкалывать?

— Не переломишься…

— Уйду! — перекрывая шум, опять заорал Мелкий. — Дураков нет за спасибо работать!

— Вон ты, оказывается, какой, — грустно сказала буфетчица с поцарапанной щекой. — А притворялся…

«…Действительно дрянь, — решил Иванов. — А я?! Чем я-то лучше этого верзилы? В своё время поговорил немного, что жаль всё уничтожать здесь, тем дело и кончилось!..»

— Слушайте сюда! — опять поднял руки вверх крановщик. — Чем не жизнь, если лесок рядышком, грибки там разные, а?! Мне лично такое по душе! А что касается этих, — он кивнул в сторону рощи, — они имеют право жить или не имеют?! Ну, будем по соседству жить, а?!

«А ты умница, — думал Иванов, — ах, какая же умница!» Он наконец заговорил, и все повернулись к нему:

— Значит, так: кто хочет уйти — держать не стану. Кто останется — будем работать. В первую очередь поставим ларёк, затем седьмой дом. Там одна стена вывалилась. Дерево не трогать, понятно?

И опять зашумели, заспорили. Мелкий что-то виновато шептал буфетчице, а потом стал кричать, что бетонщики своё дело знают, а плотники — известные сачки…

Иванов на этот раз запретил шуметь:

— Кто будет работать, расходитесь по бригадам, а бригадиров прошу подойти ко мне, прикинем, что делать сегодня… — И он вынул блокнот и карандаш.

Иванов опять влез в дом через окно.

— Ты можешь объяснить всё это? — спросила жена.

— Понимаешь, люди не должны забывать, что им отведено очень небольшое место на земле…

— У тебя, кажется, температура?! — встревожилась жена. — Дать таблетку?

— У меня нет температуры. — Он бросил на пол куртку и лёг на неё. — Разбуди часа через два.

В коротком тяжёлом сне приснился бородатый художник: он стоял у своего брезентового домика и кормил белок помидорами.

Разбудила Наташка. Она хныкала и просилась гулять, а жена говорила, что дверь сломалась, вот папа когда проснётся, починит…

Иванов разыскал в кладовке топор и вылез наружу. Заслоняя дверь в дом, светилось бело-розовое лесное чудо — яблоня расцвела, около уже кружилось несколько пчёл.

— Идите сюда! — крикнул Иванов и первой вытащил из окна Наташку.

— Ой, пап! — захлопала девчонка в ладошки. — Ка-акая красивая!

Иванов спрятал топор за спину.

— Что же делать? — спросила жена.

— Прорубим дверь с другой стороны. Всегда нужно делать двери с той стороны, где они не мешают.

1990

--">