Борис Георгиевич Колоколов - Лесные люди

Чайка!

О, да это никак Лянсо Кукченка! Долгонько он нынче в тайге пробыл. Сразу после ноябрьских праздников ушел. А теперь февраль на исходе - вон он сколько там скитался. Небось с хорошей добычей возвращается.

Собаки тянули нарты наискосок в кручу берега. И сам Лянсо и жена его палками толкали нарты, помогали собакам одолеть подъем. Мунов дальше не пошел, он остался по колени в снегу ждать, когда упряжка возьмет крутизну. А как только собаки вынесли нарты наверх, его обдало их жарким дыханием, он выступил навстречу охотнику.

- Здравствуй, Лянсо, - сказал Мунов. - Здравствуй, Серафима. С возвращением вас.

Они сошлись в кружок. Собаки клубками повалились в снег, дышат прерывисто, громко, все смотрят горящими глазами на дома, точно не веря тому, что они дотянули тяжелые нарты. А так было трудно тащить эти проклятые нарты! Еще по реке полегче маленько, на ней все-таки ледок, хотя он и скрыт снегом. На Бикине опасны лишь припорошенные снегом полыньи, вот их все время собакам приходилось остерегаться. Выметав из глоток языки, они лежат вповалку - хватают, хватают глотками воздух и вместе с ним сладостный - до того, что слюни бегут, - запах жилья.

- Как поохотились? - спрашивает Мунов. - Без приключений?

- Спасибо, председатель, - отвечает Лянсо. - Для меня прямо неожиданность. Вышел встретить. Спасибо. Серафима говорит, никак Мунов стоит. Я не поверил ей. Ничего, поохотились нормально. Тридцать соболей взял, харза, колонок есть. Девять кабанов завалил. А Серафима медведя. Одна.

- Молодцом Серафима, - говорит Мунов. - Я тут на днях письмо из Ленинграда получил. Один старинный знакомый просит желчь медвежью прислать. Послал. Пусть лечится. Важно, чтобы человек верил в лекарство. Вы-то как, не хворали?

- Какое там, - сказал Лянсо, рассмеявшись. - Некогда было хворать. Все наши воротились?

- Нет, не все еще. Сини Дункай с сыном где-то запропал. Максима Кукчинка дома нет.

- В поселке-то все живы-здоровы?

- Здоровы, Лянсо, здоровы. Да ты трогай, чего я тебя морожу.

- Это не мороз, - сказал Лянсо. - Морозы остались все там, - махнул он рукой назад на Бикин. - Прямо не верится, добрался...

Он криком поднял собак. Топорик с длинной рукояткой у него покоится на спине меховой рубашки в петле, на голове шапочка с накидкой по плечам, все как полагается. Мунов даже позавидовал ему в душе: давненько сам-то он не облачался в охотничий наряд.

Незаметно утро подобралось. Среди заголубевших снегов там и здесь выступили избы. Улиц в Сияне нет. Домишки разбросаны. Кому где понравилось, кто какой овражек, ручей облюбовал, тот там и построился. Но кажущаяся хаотичность не портит села, наоборот, оно выглядит раскинувшимся широко, в нем просторно, есть место для огородов, палисадников, сараев, кладовок. Кладовки тут строены по-таежному - на столбах, как на сваях. От зверья, от мышей на столбах старые чугуны, старые эмалированные тазы приспособлены. Если мышь и доберется по столбу до верха, то с чугунка или таза, одетого на столб - сваю, мышь соскользнет. Не попасть ей в сарай за поживой. А тут как раз все самое ценное - кабаньи, козьи, медвежьи туши, юкола - вяленая рыба, балыки кеты, симы и нерки. Тут то, без чего ни один дом сутки прожить не может. Если на месяц, на два магазин в селе закроется, никто не пропадет: юкола есть, кабанье мясо тоже не переводится. Мунов и сам живет по тем же законам, никаких излишеств в его доме нет, хотя он и председатель артели. К тому же он коммунист с давних времен партизанской войны. А коммунисту и совсем не положено перед остальными людьми выскакивать.

Дома жена уже хлопотала у плиты. И старуха мать ее сидела на низенькой скамеечке с дымящейся трубочкой во рту, катала в руках катыши из белого теста. Она скатает катышек и в кастрюлю его - под пар.

- Дай-ка чего-нибудь пожевать, - сказал Мунов жене.

- Сейчас будет хлеб, - сказала старуха. - Вчера не купили. Это все из-за кино вашего.

- Где это ты пропадал? - спросила жена.

- Лянсо Кукченка встретил.

- Воротился, с Серафимой? Поживу хорошую, поди, привез.

- Куда же денешь ее, Серафиму, - сказал Мунов со смешком. - Полные нарты добра приволок.

- О-о! Ну теперь им хватит на жизнь, - сказала старуха с завистью и пустила разок-другой дым из трубочки на длинном тоненьком черенке. Молодец Лянсо. Он ведь нам родственником приходится. Ты знаешь это, Иван?

- Знаю, знаю, - проворчал Мунов с недовольством. Он прошел в большую комнату, заставленную ящиками с цветами. Цветов в доме много - фикусы, --">