Леонард Карпентер - Путь воина

пределы слышимости. А затем шепнул:

- Тогда лучше отправляйся побыстрей. У тебя хватает врагов, и если ты прольешь их кровь даже в порядке самообороны...

- Знаю, знаю. Законы Аргоса обрушатся на меня, как навоз с гигантского быка, и снова похоронят меня в Доме Харофа. Буду осторожен, Талуф. Клянусь в этом.

- Капитан, да в тебе нет ни капельки осторожности. А ты сам не думал поступить в Воители?

- Разве ты не знаешь? Все время, проведенное мной в Аргосе, я был капитаном этих парней.

Талуф с подозрением посмотрел на свою чашу с вином, а затем также на Конана:

- Воитель?

- Похоже, кое за что из сделанного нами мне пришлось бы отвечать перед законом, если б я не прикрывался званием Воителя. Поэтому записали, что я был капитаном Воителей, выполнявшим тайное задание. Но за то, что я вышел за рамки закона и своих полномочий, меня уволили и навеки запретили поступать в Воители.

Талуф плюнул было на пол, но затем вспомнил гневный взгляд служанки и вместо этого плюнул в пустую винную чашу и покачал головой:

- Ох уж мне эти законы Аргоса!

- Ты уверен, что хочешь провести остаток своей жизни под их властью, заставляя и других подчиняться? - спросил Конан.

- Лучше уж это, чем холодная постель и скудный паек кондотьера или короткая жизнь вора, - отозвался Талуф. - Но если ты хочешь снова податься в кондотьеры, я могу назвать тебе два десятка ребят, которые с радостью последуют за тобой.

Мысль эта вызывала искушение. Аргос и Аквилония по-прежнему не нуждались в кондотьерах, но Шем и Коф нанимали щедрой рукой. Они боялись, что Морантес II может попытаться укрепить свой шаткий трон внешней войной и они окажутся первыми на пути любого такого конфликта. Но она была также бесплодной.

- Мне бы понадобилось больше серебра, чем у меня есть, а от спасенных нами больше не получишь. Но Ливия и Арфос усвоили, что для приведения в порядок Дома Лохри мало просто послать туда Резу с дубиной. Им понадобится все их серебро и еще столько же, сколько смогут выудить у архонтов.

Талуф, похоже, готов был недвусмысленно высказать все, что он думает о втюрившихся аргосийских магнатах, когда подошла женщина из номера Конана и подала ему шелковый кошель, завязанный красной лентой. Талуф осторожно взял его, улыбнулся его тяжести, а затем уставился на женщину:

- Шилка!

- Она самая, сержант... Талуф?

- Точно. Как ты оказалась в Мессантии?

- Вместе с сестрой, когда та поступила на службу к госпоже Ливии. Я подумала, что мне следует посмотреть город, прежде чем я отправлюсь домой, и нашла человека, придерживавшегося того же мнения.

- Ну, я не стану спорить ни с кем из вас, - сказал Талуф, поднимая чашу. - Но запомни вот что, капитан. В Аргосе слишком многие желают видеть тебя только со спины, когда ты окажешься на борту отплывающего корабля.

- Запомню, Талуф, - пообещал Конан, наливая из кувшина женщине. - А теперь давай выпьем за старых товарищей и перейдем к более приятным делам! Три чаши поднялись.

- За старых товарищей! - сказали хором.

- И за новые приключения, - добавил Конан.

--">