Рэй Олдридж - Хребтовые ныряльщики

усилий несли на плечах обитые шесты моего паланкина, идя рысью в аккуратном унисоне так, что моё сиденье раскачивалось в комфортной и предсказуемой манере. На них были набедренные повязки из кожи козлорыбы, расшитые бисером с замысловатым дизайном: серой, голубой и серовато-коричневой розой. Их сандалии были зашнурованы до колен, ремни шнуровки были украшены кисточками с тонкой золотой цепочкой, сверкавшей, когда они двигались. На поясных ремнях они носили тонкие кинжалы и короткоствольное энергетическое оружие античного дизайна. Их головы были выбриты, а кожа была до такой степени тёмно-коричневой, что проявляла пурпурный оттенок.

Мы прошли последний монолит из сердолика, и тропа поднялась направо по направлению к гребню Хребта. На вершине этой гранитной выпуклости мне открылся вид на оба океана.

«Остановитесь здесь», — сказал я. Я посмотрел на восток в синевато-стальные глубины Штормоприносящего Моря. В километре от берега в подошве больших волн вертелось чудовище. Его медно-чешуйчатое тело было больше, чем звездный лайнер, доставивший меня на этот океанский мир. Его огромные плавники горели подобно языкам зелёного пламени; я смог увидеть янтарный блеск его глазного кластера. Я почувствовал капельку благоговения, которое так редко приходит ко мне в эти дни — очень маленькую, но достаточную, чтобы умное редактирование и усиление передало это чувство моим подписчикам, когда они припомнят этот момент. Было время, когда благоговение легко приходило ко мне… всякий раз, когда я посещал незнакомый мир, видел новый пейзаж или встречал человека из незнакомой мне культуры. Но больше нет. Сейчас это какая-то борьба за то, чтобы почувствовать что-то, кроме усталости и утомительного расчёта. Реакция моя достаточно сильна, достаточно сложна, достаточно сочувственна, достаточно необычна? И в этом путешествии — которое может быть последним для меня — я обеспокоен, что кроха отчаяния найдет свой путь в моей работе. Эта работа должна быть продана; должна. Еще одна неудача будет определённо означать конец моей карьеры, это уж точно.

Я осознал, что снова сбился с пути, и поставил записыватели на паузу, сохранив сегмент с морским чудовищем — немного, но можно использовать.

Я очень устал, возможно в этом и состояла трудность. Я решил больше не растрачивать ни одного из чудес Хребта в этот день.

«Это хорошее место для стоянки?» — спросил я главного носильщика, который называл себя Тиг.

«Нет, пришелец», — сказал Тиг, не поворачивая головы. «Кожекрылые охотятся на этих высотах после наступления темноты. Мы должны спуститься в Долину Осколков или эти твари унесут в свои гнёзда… тент, глупые механизмы, мягкого белого человека и всё остальное. В Долине есть убежище и горячий источник для комфорта твоих старых костей». Он говорил, не поворачивая голову, и я снова заподозрил, что агентство подсунуло мне мехов вместо людей. Было что-то в их дерзости, тщательно отмеренной… достаточно неприятной, чтобы заставить меня думать, что я уж точно среди варваров, но недостаточно злобной, чтобы глубоко оскорбить меня. Мои исторические источники описывали настоящих северных Хребтовиков как мастеров ругательства — изобретательных, усердных и злобных. Но, возможно, именно эти Хребтовики просто приспособились к туристическому ремеслу и закидывали удочку на чаевые. Или, может быть, мой ускоренно-выученный свободный Хребтианский язык, был недостаточно совершенен, так что я был не способен оценить глубину презрения Тига.

Я вздохнул и предпринял ещё одну попытку отложить в сторону мои опасения. Здесь было прекрасное место для того, чтобы сделать запись вступительного рассказа. «Ещё раз», — сказал я.

… пока мой взгляд охватывает панораму дикого скалистого ландшафта и двух океанов, пока моё сердце наполняется красотой этой сцены с ожиданиями чудес, которые я увижу во время своего путешествия по Хребту, звучный мысле-поток поясняет сцену: «Хребет — это высокая узкая цепь гор, сформировавшихся во время катаклизмического разрыва основной планетарной коры. Извергающаяся магма подняла фантастическое разнообразие древних скал на вершину Хребта, так что здесь можно обнаружить любую форму рельефа, которую только можно вообразить. Хребет, хотя во многих местах и менее километра в ширину, полностью разделяет два океана, изгибаясь на юг на 4500 километров. Его южная конечная точка — это ледяная пустыня полярной --">