Сергей Александрович Трищенко - Мы были здесь

зонд у одной из планет-гигантов. Если уж они доберутся туда, за них можно будет не опасаться.

— Ты хочешь, чтобы они поняли нас, только когда достигнут нашего уровня?

— Не нашего, но хотя бы…

— А мне хочется, чтобы они узнали о нашем посещении раньше. Давай заменим вращение их планеты на противоположное.

— Ты хоть представляешь себе последствия для всех здешних живых существ!

— Тогда… выполним инверсию магнитных полюсов.

— А разве она не может происходить самопроизвольно? И вообще, лучше не проводить никаких экспериментов с планетой.

— Давай реверсируем соседнюю. Пусть она вращается в обратную сторону. Или даже две: соседнюю и еще какую-нибудь. Две такие планеты в одной системе — это невероятно.

— Ты думаешь, что они не найдут другого объяснения, чем инопланетное вмешательство? Это ведь все равно что сказать: Бог создал. И — никаких вопросов. А если предположить: неоднородности протопланетного сгустка… необходимость равенства моментов количества движения… возмущающие воздействия — особенно случайные — со стороны соседних звездных систем или же от блуждающих звезд. В гипотезах недостатка не будет, будь спокойна.

— Изменим расстояния между планетами? Чтобы они не подчинялись нормальному распределению.

— То же самое. Существующее служит для проверки гипотез, а не для их выдвижения. Поскольку так есть, иную возможность бытия можно только предполагать, но никому не придет в голову, что существующее может противоречить мировым константам.

— Создадим им второй спутник! Или этот передвинем! Сделаем его угловой размер равным угловому размеру светила, заставим через неравные промежутки времени затмевать Солнце и этой-то последовательностью закодируем сообщение о нас!

— Мысль неплохая. Именно неравные промежутки, иначе все можно будет объяснить простым совпадением, чистой случайностью. Хотя и неравные тоже.

Нет, и этот вариант не подойдет: либо появляется периодичность, либо теряется часть сообщения. При периодичности никому и в голову не придет расшифровывать такие сигналы. Да и вряд ли вообще кто-нибудь додумается, что затмениями закодировано наше сообщение. И что считать сигналом: продолжительность затмения или промежутки между ними? С таким же успехом мы можем закодировать наше сообщение в блеске молний во время грозы — это даже будет проще.

— Ты все время меня сбиваешь. И я уже не знаю, что делать. Может, увеличим расстояние их планеты от светила?

— Я же сказал тебе: не трогай планету!

— Так значит, не оставим им ничего?

— Ты же сама видишь: ни один вариант не годится. Я боюсь, что само наше пребывание здесь сможет повлиять на них: если они воспринимают наше мыслеизлучение…

— Это пойдет им на пользу! Правильно! У них останется воспоминание о нас — в

них самих! Ведь они уже умеют обрабатывать камень — значит, их мысль уже работает и воспоминание о нас станет манить их к звездам.

— «Боги обещали вернуться»? Не хотел бы я такого толчка.

— Ну какие мы боги? Обыкновенные путешественники. Я постараюсь побывать здесь еще раз, чтобы посмотреть, какими они станут, когда повзрослеют, посмотреть на их цивилизацию. Да и планета их мне очень понравилась. Пойду прогуляюсь еще разок перед отлетом. Подышу здешним воздухом и возьму себе на память что-нибудь: камушек, веточку. Я всегда так делаю.

* * *

— Возле какого гиганта оставим зонд? Мы как раз пролетаем мимо…

— Выбирай сам. Я уже оставила на планете память о нашем посещении.

— Что?.. Что ты сделала?

— Когда выходила в последний раз. Помнишь ту плоскую скалу? Я нарисовала нас с тобой, звездолет и подписала: «Мы были здесь».

— Зная, как ты рисуешь, представляю, что вышло.

— Я старалась, как могла. Они вертелись вокруг, но не мешали. Мне кажется, мы расстались друзьями.

--

Журнал «Наука и жизнь» N 4, 2003.

--">