Джейн Фэйзер - Королевские игры

Собственные волосы Марии Стюарт оказались седыми и коротко остриженными. Голова упала на солому - голова с лицом старой изможденной женщины, в которой никто не смог бы узнать высокую элегантную красавицу с яркими пышными волосами.

Наконец мучительная процедура подошла к концу. Не переставая гладить и уговаривать испуганного скай-терьера, Розамунда направилась к выходу вместе со всеми. Теперь шерифу с подручными предстояло отнести тело наверх, где уже ждали врачи, чтобы начать сложный процесс бальзамирования.

Ноги отказывались повиноваться. С трудом поднявшись по лестнице, ошеломленная Розамунда присела на каменный подоконник и сквозь стекло посмотрела на унылый зимний пейзаж. Виновата ли в гибели Марии Стюарт она, Розамунда Уолсингем? Наверное, в какой-то мере виновата… но ведь выбора не было. Да она и не понимала, каким образом может быть искажено, извращено и пущено в ход ее участие в том тайном мире, которым правил зловещий кузен. А ведь следовало попытаться понять…

Всего лишь год назад Розамунда почти ничего не знала о королеве Шотландии, а сейчас горько скорбит о смерти госпожи и поливает слезами лохматую голову ее собачки.

Надо полагать, заточение в этом страшном замке скоро закончится. Ее величество королева Елизавета неохотно прощала обиды тем, к кому прежде проявляла благосклонность, но, может быть, всемогущий кузен сжалится и замолвит словечко? Розамунда служила ему верой и правдой. Добросовестно, старательно и честно выполняла все поручения и обязательства, а потому заслужила снисхождение.

И не только снисхождение. Там, на воле, ее ждали незаконченные дела, незавершенные планы. Ах, до чего же хотелось вернуться к жизни!

Глава 1

Скэдбери-Парк.

Чизелхерст, графство Кент

Май 1586 года

Мягкое весеннее солнышко заглянуло в яблоневый сад. Лимонные лучи бережно коснулись молодых светло-зеленых листьев и нежных румяных цветков. Сказочное, хрупкое бело-розовое облако своевольно плавало в небесной синеве. Поймать и запечатлеть неуловимый образ оказалось так трудно, что Розамунда Уолсингем раздраженно сменила позу (сидеть в развилке веток не слишком-то удобно), что-то сердито пробормотала себе под нос и нетерпеливо стерла с грифельной доски почти готовый рисунок. Мел, конечно, не лучшее средство для столь тонкой работы, но Томас постоянно твердил, что бумага - непозволительная роскошь. Брат не уставал повторять, что сделан не из денег, однако жалобы не мешали ему богато одеваться и иметь прекрасного дорогого мерина.

Розамунда поморщилась и постаралась по-новому взглянуть на цветущую яблоню.

Вообще- то, если говорить честно, Томас ни в чем, кроме бумаги, ей не отказывал, так что единственное, чего она не могла себе позволить, -это оплошностей и ошибок в рисовании. Как только удастся безупречно осуществить замысел мелом на доске, можно будет перенести его на бумагу, предварительно отыскав самое лучшее, самое тонкое гусиное перо. Правда, даже остро отточенное, это орудие далеко от совершенства, но если очень постараться, то можно передать и изящество линий, и зыбкие границы света и тени.

Розамунда машинально заправила за ухо непослушный каштановый локон, который постоянно выбивался и щекотал щеку, прислонилась спиной к стволу и критически посмотрела на очередной вариант. Что ж, в этот раз эскиз удался почти безупречно, а перо еще точнее передаст едва уловимый трепет цветка и причудливые очертания лепестков.

Внизу, под надежным укрытием из веток, раздались голоса. Склонив голову, Розамунда прислушалась. Кажется, Томас вернулся из путешествия. Брат не имел обыкновения заранее предупреждать, когда приедет, так что удивляться не стоило. Да и гостей привозил нередко. Сейчас второй голос казался незнакомым. Посетителей в Скэдбери бывало много: некоторых можно было с уверенностью назвать друзьями, другие с трудом поддавались точному определению. Эти люди старались держаться в тени, редко снисходили до взгляда или кивка и никогда не разговаривали. Приезжали и уезжали, когда заблагорассудится, и непременно уединялись с Томасом в кабинете. Розамунда давно научилась не обращать на них внимания, тем более что дорожила одиночеством.

Голоса приближались, и она внимательно посмотрела сквозь листву. Наблюдать сверху, из укрытия, за шагавшими по аллее мужчинами оказалось невероятно интересно. Вот они остановились, повернулись друг к --">