Алексей Юрьевич Толкачев - Праздничная книга. Январь - июль

щадила. Я все отдала сцене!

Кьяра — самый молодой фармацевт в огромной новой аптеке. Она понимающе кивает головой и отпускает приме тюбик с обезболивающей мазью.

Кьяра не знает, что Мария-Грация никогда не была примой. Она протанцевала всего несколько лет и ушла со скандалом. Впрочем, это давняя и темная история. Никто не помнит, что же было на самом деле. Никто, кроме мужа-адвоката. Но его никто и не спрашивает («chi dovrebbe?»^[4]).

К вечеру Мария-Грация пьяна и смела. Она стоит посреди комнаты, держась за угол резной этажерки, и ругает последними словами мужа, который снова ночует вне дома.

Рыжий бигль скулит в углу под креслом.

Потом, успокоившись, прима садится к письменному столу, раскладывает купленные открытки, долго на них смотрит и берет в руки перо.

«Mia cara Maria-Grazia…»^[5] — выводит она на каждой открытке.

Потом неверной рукой подписывает и запечатывает конверты, чтобы наутро, гуляя с Джинджилио, опустить их в разные почтовые ящики.

В этом году у Марии-Грации будет много новогодних поздравлений.

«За это можно выпить», — думает она и наклоняется за бутылкой, стоящей на полу. Джина осталось совсем на донышке.

КАГАМИ-БИРАКИ

Кагами-Бираки — древний японский праздник, на котором демонстрируются военные искусства, в переводе название праздника означает «открытое зеркало», или «зеркало, открывающее истину»; сам же праздник символизирует самосовершенствование человека, а также победу добра над злом и света над тьмой. Отмечается 11 января.

Мотив зеркала, символа праздника Кагами-Бираки, прослеживается и в традиционном для этого дня угощении. Это кагами-моти — изделия из клейкого риса в виде приплюснутых шарообразных лепешек, формой напоминающих зеркало. Кагами-моти готовят заранее, перед новым годом, и устанавливают рядом с синтоистским алтарем, который имеется в большинстве японских домов, на празднике японцы разбивают оставшиеся от нового года и уже засохшие декоративные рисовые колобки-моти и варят из них суп, посвящая трапезу божествам. Важно именно разбить колобок, а не разрезать его (это уже будет дурной знак).

Светлана Дильдина. День зеркал

— Сегодня аж пятерых нашел, — сказал Дан, протирая полотенцем солнечные очки.

— Радуйся! — пробурчал Герка.

— Было бы чему. Развелось, как плесени или крыс… Альфия потрогала языком занывший зуб. Зубная боль, конечно, не слишком приятна, зато вернее верного означает — дело сделано. Еще горстка народу теперь в безопасности, хотя будет на все корки ругать уличных хулиганов.

Ну и пусть, все привыкли давно, и Альфия скоро привыкнет.

Дан — самый старший, если не считать Соню, но та хромает и может только готовить еду, а не бегать по балконам, подъездам и крышам. Зато у нее тепло, и на полу всем хватает места расстелить спальники.

Спать Альфия любила в самой середине: с краю было все-таки страшновато. И мерещились лица, виденные в зеркалах. Солнечные очки, если темные конечно, здорово помогают — и все равно картинка никуда не девается, только тускнеет.

Еще помогает воспоминание о том, как от удара зеркало покрылось блестящей сеточкой трещин, но самое лучшее средство — чей-нибудь теплый бок. Соня ласково Дразнит Альфию домашним зверьком, мол, завели себе; ну и пускай. Домашний — это прекрасно…

А лица в зеркалах — выцветшие и мертвые, половина ребят считает — это призраки, половина — какая-то нечисть, принявшая человеческий облик, или просто неведомая напасть. Смотреть на них страшно, не смотреть — невозможно. Эта зараза расползается одними ей ведомыми путями, появляется в дамских сумочках, в ванных комнатах, в холлах. Общее только одно — зеркала. Существа, похожие на людей; смотрят и ждут, с каждым днем становясь все четче. Ждут, выпивая из мира душу. Единственный способ их уничтожить…

— Зачем ты это сделала? — спрашивает охранник с рыжими усами щеточкой. Он держит за руку плохо одетую пигалицу-хулиганку, и вызывает дежурный наряд…

Тогда Альфию спас Герка, запустив петарду в окно. Только ведь мало смысла в том, чтобы ходить парами: зараза распространяется по всему городу, и нужно успеть. И дети, и взрослые с рождения поглощены, проглочены городом, все заняты --">