Джин Родман Вулф - Рухлядь из кладовой времени

весь фюзеляж и выполнил все работы по обшивке, сам вырезал винт.

Осуществляя свой проект, я старался, чтобы он как можно точнее соответствовал реальности. Перед открытой кабиной я установил два 7,62 мм пулемета «максим-шпандау». Конечно, они не заряжены, но их спусковые механизмы подсоединены к двигателю при помощи фирменного механизма прерывания, такого, какой стоял на настоящих «фоккерах».

Вопрос об обшивке возник благодаря моей переписке с одним человеком из Орегона, который летал на «ньюпоре-скаут». Обшивка оригинала, как вы, наверное, понимаете, была крайне огнеопасна.

Он хотел знать, не использовал ли я ее, а когда я ответил, что нет, стал меня критиковать. Тогда я объяснил ему, что слишком люблю «фоккер» и не хочу видеть, как от горит, и что если бы в распоряжении Энтони Фоккера и Рейнхольда Платца были огнестойкие материалы, то они наверняка бы их использовали. Такое объяснение не удовлетворило этого типа, и он в конце концов дошел до оскорблений, а я перестал отвечать на письма. Я по-прежнему верил в свою правоту, и, если бы мне пришлось строить свой триплан заново, я все сделал бы точно так же.

Для перевозки «фоккера» по моему заказу изготовили специальный, трайлер. Чтобы буксировать его, я поменял свой лимузин на грузовик. На нем же я собирался возить запчасти и запасные шари. Я держал грузовик у арендованного мной ангара и старался ездить на нем как можно реже. Но когда требовалось перевезти что-нибудь крупногабаритное и я все-таки брал его, то ехал очень медленно, стараясь выбирать дороги побезлюднее. Когда мы проезжали, люди всегда останавливались и провожали нас взглядами. И часто можно было слышать, как те, что стояли на крыльце, звали из дома остальных, чтобы те тоже вышли и посмотрели. По-моему, их больше всего интересовали три крыла «фоккера», и лишь изредка какой-нибудь ветеран войны проявлял к нему интерес.

Он всегда курил трубку и ходил с палочкой. Если мне и удавалось расслышать, что они говорили, то, как правило, это была какая-нибудь глупость. Я же искренне наслаждался, видя, как у них загорались огоньки в глазах.

Большее время «фоккер» стоит в поле в своем ангаре, и, когда я выезжаю, чтобы полетать, меня почти не отличить от других людей. На двери моего грузовика нарисован, черный крест, но в этом нет ничего особенного. Ничего особенного не заметили бы на дороге и в тот день, когда я увидел воздушный шар.

Это случилось в один прекрасный день ранней весной, в воздухе было разлито что-то очень свежее, поистине волшебное. Три дня назад я впервые в этом году выбрался в поле. Я отправился туда после работы и летал уже в сумерках. Погода напоминала зимнюю. А сегодня была суббота, и все изменилось. Я помню, как развевался мой шарф, когда, стоя на летном поле, я разговаривал с механиком.

Ветер был благоприятный, он дул с поля прямо на меня, подхватывая «фоккер» под крылья. Не пробежав и ста футов, «фоккер» взмыл вверх, словно воздушный змей. Я неторопливо развернулся, глядя в поле, на котором начала пробиваться свежая трава, и поправляя очки.

Вам когда-нибудь приходилось смотреть из открытой кабины на подрагивающие от напряжения крылья, на проплывающую далеко внизу землю? С этим ничто не сравнится. Я потянул ручку управления на себя и начал подниматься все выше и выше, пока не оказался выше всех птиц и уже не мог различить, какая из крошечных крыш внизу была крыша моего дома или фабрики, где я работал. Потом я стал смотреть не вниз, а вверх, не забывая поглядывать через плечо, там, на фоне солнца, почти не видимые в его сиянии, любили висеть подобно стрекозам пять самолетов королевских воздушных сил.

Потом я повернулся и увидел его — оранжевая точка почти у самого горизонта. Конечно, тогда я не знал, что это такое, но помахал остальным экипажам моего звена, развернул «фоккер» в направлении той точки, и тот лишь задрожал в ответ на изменение курса. Точка двигалась по ветру, а значит, от меня. Ветер дул нам в хвост, и мы летели с попутным ветром, постоянно набирая высоту.

На самом деле он не был оранжевым, как мне показалось сначала. В нем были тысячи цветов и оттенков, от красного до желтого, а больше всего — белого. Я подползал к нему на крутом подъёме, почти до упора взяв ручку на себя, поэтому сначала я не разглядел привязанной к нему корзины. Потом я выровнял триплан и кружил на некотором расстоянии. И именно тогда я понял, что это воздушный шар. Через какое-то время я понял, что он --">