Николай Иванович Орехов - Викторина

гарантировали ее стабильности во время полетов. Человек — не машина. Но все это дело житейское. Шихов, будучи, как и полагается командирам челноков подобного типа, одновременно не только пилотом, бортинженером, штурманом, но еще и бортовым врачом, без особых трудностей справлялся с такими проблемами. Однако в этот раз его смущало одно обстоятельство — он не мог определить причину депрессии.

В научном отсеке работают двое ученых-астрофизиков. Один из них — Сватов — энергичный, самоуверенный, обожает дочек-близняшек, фотография которых находится на его рабочем столе, а в науке — фанатик черных дыр, знает про них абсолютно все. Наверное, поэтому, несмотря на молодость (двадцать восемь лет), именно он назначен руководителем научной программы полета — исследования черной дыры, открытой совсем недавно в непосредственной близости от Солнечной системы. Второй — Покарин — спокойный, уравновешенный, умудренный жизненным опытом — шестьдесят два года все-таки. В научных кругах — общепризнанный авторитет во всем, что касается космоса. Про себя Шихов называл его настоящим астрофизиком, считая, что Сватову до того, чтобы так называться, еще нужно дорасти. Но именно с ним, с настоящим астрофизиком, и возникла проблема.

Несколько дней Покарин практически ничего не ел и спал не более трех-четырех часов в сутки. Все было нормально до тех пор, пока он не зарегистрировал вспышку сверхновой звезды. В первый момент радости ученого не было предела. Покарин весь сиял от возбуждения, казалось, глубокая извилистая морщина, пересекающая его широкий, обрамленный пышной седой шевелюрой лоб, вот-вот расправится. Еще бы — вспышка редчайшей сверхновой первого типа! Но вскоре Покарин сник. На его лбу наметились новые морщины, пока еще неглубокие, но отчетливо прорисовавшиеся, на вопросы он стал отвечать невпопад и нехотя. Во взгляде, еще вчера излучавшем жизнерадостность, угадывались не просто тоска или печаль, а скорее что-то вроде жалости. Причем не к себе, а к ним — к командиру и Сватову. Возможно, причина депрессии была в том, что Сватов никак не разделял радости открытия Покарина. Мало того, он отнесся к этому просто пренебрежительно, заявив, что сейчас важнее всего черная дыра и необходимо исследовать именно ее. Сватова понять, конечно, можно. Вспышка сверхновой — явление, безусловно, уникальное, однако может спутать план работы. А план работы менять Сватов явно не хотел. Но не очень-то похоже, что причиной депрессии Покарина является отношение к его открытию Сватова. Споры между учеными происходили и до этого. Что-то подсказывало Шихову: все дело именно во вспышке сверхновой.

Шихов встал, потянулся и направился к ученым, решив на этот раз непременно выяснить причину депрессии Покарина, так как, не зная этой причины, он не мог устранить ее последствия. Войдя в отсек, Шихов понял: произошло что-то еще. Старый астрофизик чуть больше, чем обычно, сгорбился, сидя в кресле, и, приветствуя командира кивком головы, отвел глаза, а Сватов лихорадочно стучал по клавиатуре и щелкал тумблерами приборов.

— Что-то не так? — спросил Шихов, подойдя к Сватову.

— Вы здесь? — воскликнул тот, не оборачиваясь. — А я как раз пытаюсь с вами связаться. Командир, мы случайно не сбились с курса?

— С чего вы взяли? — Шихов наблюдал за руками Сватова, мечущимися по приборной доске. — У вас что, приборы вышли из строя?

— Не могу понять… Она пропала! — Сватов на мгновение замер, затем резко повернулся, его тонкие треугольные брови были вздернуты, ресницы дрожали. — Командир, ее нет! Не может быть, чтобы приборы… — он еще раз пробежался пальцами по тумблерам и клавиатуре. — Мы точно не сбились с курса?

— Что за глупости, вы же можете проверить это не сходя с места.

— Да-да, я проверял, — казалось, что Сватов вот-вот впадет в панику. — Но ее нет!

— Чего нет? Объясните толком!

— Как это чего?! Черной дыры! — Сватов вновь начал щелкать тумблерами и стучать по клавиатуре. — Вот, убедитесь! Нет даже намека на рентгеновское излучение, я уж не говорю о картинке!

Шихов почувствовал, что уже и сам начинает волноваться: срывается визуальное наблюдение черной дыры. Он повернулся к Покарину, надеясь, что в такой ситуации тот оторвется от своей сверхновой. Астрофизик, словно почувствовав взгляд командира, развернулся вместе с креслом. Его глаза, казалось, еще больше выцвели, а недавно появившиеся на лбу морщины стали более --">