Вольдемар Грилелави - Игла

отлично понимают, что здесь имеет место грубое нарушение правила полета, касающегося темного времени суток. В атмосфере отчетливо чувствуется запах озона, предшественника грозы, нависшей над повинными головами. По всем признакам и предположениям ожидается неслабая буря, грозящая потрепать нервы и тела нарушителям.

Однако экипаж спокоен и хладнокровен. В их лицах просматривается лишь предельная осмотрительность и напряженная внимательность. Они думают только о полете и полны уверенности в успешном завершении рейса. А причиной такого спокойствия является вера в свои силы и способности и полнейшая уверенность в отсутствии какого-либо начальства, которого надо бояться, на территории аэропорта. Поскольку такие нежелательные субъекты при имеющихся транспортных возможностях могут появиться в поселке, а стало быть, и в аэропорту, лишь до обеда. Иных вариантов просто в природе не существует.

Да к тому же еще на их стороне и ПВО, по просьбе которого выполняется этот экстремальный полет. И само маленькое начальство аэропорта являлось посредником этого самого ПВО. Тылы прикрыты супер, как надежно. В этом и кроется основная причина олимпийского спокойствия экипажа. Все свои переживания и волнения они перепоручили этим главным виновникам беспокойства флоры и фауны.

— Отдохни, дай мне порулить, — попросил по СПУ (самолетное переговорное устройство) Саша и мягко взялся за рычаги управления.

Гриша плавно потянул ручку управления на себя, подбрасывая вертолет на пятьдесят метров, и передал управление вертолетом Саше. После захода солнца жара малость спала, но температура наружного воздуха упорно не желала снижаться ниже отметки плюс сорок градусов. В пилотской кабине было немного теплей, так как по непонятным законам физики при полете вертолета вперед, почему-то дуло в спину, что способствовало не только возникновению радикулита, но еще и тянуло жарой от работающей аппаратуры, расположенной в хвостовой части вертолета. Абсолютно лишним теплом при данных температурных условиях. И чем шире открываешь двери пилотской кабины, тем сильнее дует в спину. А точнее, выдувает из вертолета наружу излишнее тепло.

Но приходится терпеть, так как летом в Каракумах за последние сто-двести лет холодов не наблюдалось. Июль показывал в полной мере свои права и силу. Беспощадно палил землю, загоняя все живое по норкам и щелям. А в полуденный зной отказывали порой и кондиционеры. Техника оказывалась неспособной одолеть злые силы природы. Это и есть летние Каракумы — беспощадные, сердитые и равнодушные ко всему живому. Вокруг до самого горизонта лишь песок и солнце. А над раскаленным песком атмосфера дышит, как над сковородкой, а в горле от перегретого воздуха все пересыхает и горит. И не приведи господь в такой момент напиться сырой холодной воды большими жадными глотками. Пропал человек. Теперь до утра не напьется хоть кружками, хоть ведрами. Очень опасна вода в июле. Горлышко прополоскав, лобик протри мокрой тряпочкой, но не пей. Только-только промочи.

Но наш экипаж на мякине не проведешь, и теплой водой из канистры с надписью "для непищевых и негорючих веществ" не соблазнишь. То вода для инспектирующих и прочих проверяющих. А для экипажа у Рашмаджана, которого все звали Мишей, всегда в запасе имелась фляга с чаем, питие из которой строго лимитировалось. Однако лишь таким способом можно спастись от Каракумской летней июльской жары. Вот уже вечером после полетов отпивались горячим зеленым чаем без ограничений и лимитов. Хоть пиалами, а хоть и кесушками (большими пиалами, предназначенными для потребления лагманов).

— 73-ий — послышался голос диспетчера в эфире.

— Слушаю, — ответил Гриша, прижимая ларенги к губам.

— Далеко еще?

— Минут через десять встречай.

— Переживает, — усмехнулся Саша.

— Конечно, страшновато. Кому же захочется задаром седину наживать? — понимающе вздохнул Гриша, оправдывая переживания диспетчера Адхама.

— Хи-хи-хи! — похохотал на ухо Саше Рашмаджан (Миша). — Никому неохота. Вот только нам эта халява вечно достается. И все по своей мягкотелости влипаем в какую-нибудь авантюру. Всех нам жалко, вечно всех мы должны выручать. А вот, как седина и прочие халявные сопутствующие аксессуары, так сразу нам.

— По твоей черной шевелюре переживаний я как-то особо не заметил, — усмехнулся Гриша.

— Так скоро будет и она. Вот еще пару-тройку таких санзаданий — --">