Александр Сергеевич Потупа - Фантакрим - XXI

дорогу, можем поправить идущего впереди. Или не все? Или видим нечто внушенное в качестве дороги? И поправить не всегда руки дотягиваются — так, что ли? Выходит, проще всего приплясывать на месте, изображая движение, а когда в глазах вспыхнут радужные круги от мелких притопываний, завопить, дескать, вот он, надвигающийся свет будущего! И ведь самое забавное, тут есть во что поверить — в глазах все ярче разгорается зарево, а в себя придешь, только если ноги подкосятся.

Озеро, голубой мой талисман… Вот в россыпи бликов словно сошлись в борцовской схватке отец и Нодье. И этот безобразный Нодье все время ускользает и смеется, смеется и ускользает… Но что это? На месте маленького старикашки Жана его жуткий суперсап, неотразимо страшный не своей суперовостью, а внешней схожестью — с нами. Он мгновенно гипнотизирует отца, и у того безвольно повисают руки, и вот сейчас Нодье запросто разделается с папой…

Тьфу ты, провались оно в черную дыру! Я и впрямь чуть в озеро не бросился, и кулаки сжаты так, что кончики пальцев побелели.

Воображение когда-нибудь заставит меня валяться в психореанимации это мама верно говорит. Добрая половина фантомов намертво застревает в твоих мозгах, говорит она, и скоро там ни на что иное места не останется. И она опять права.

В общем, все правы, а я кругом виноват, виноват по уши и навечно…

Анна углубилась в лес, и напряжение стало понемногу спадать.

Как естественно сочетаются эти тени и солнечные блики, думала она, сочетаются, чтобы окраситься моим настроением и окрасить его. Достаточно провести в этом лесу хотя бы сутки, и впечатлений будет не меньше, чем после просмотра планетарного каталога фантскульптуры. Древние охотники с помощью этого волшебного аппарата — леса становились гениальными художниками, а главное — их фантомы из солнечных лучей, из лунных отблесков и колеблющихся древесных теней были для них реальностью, были частью их жизни. Ночной лес пугал их, наполнял страхом и отражал страх, а вот такой, дневной и радующий, дарил надежду, поддержку светлых и добрых духов.

Моя тревога — лишь след усталости, думала Анна. Я слишком долго провозилась со своими психофантомами, слишком глубоко ушла в свой внутренний мир, в его зыбкие пространства, где так много теряется и так мало, так до обидного мало отыскивается вновь…

Тим уходит за черту взрослости — нужна ли я ему со своим кудахтаньем, с чем-то вкусненьким по большим праздникам и с вечной занятостью? Разве что мелькнут в его памяти наши танцы на берегу озера, пляски дикарей, от которых они, мои мужчины, постепенно устали. И первым — Игорь…

Может, здесь он и прячется, источник моей тревоги? Игорь удаляется, как межзвездный корабль. Мы еще обмениваемся сигналами, но они идут все дольше и все сильней искажаются разделяющим нас расстоянием. С тех пор, как он, краснея и заикаясь, попытался втолковать мне, что у Тима не смогут появиться братик или сестричка, с тех пор он стал удаляться, и никакие мои попытки…

Человек в симбиозе с эвроматом — мечта, жутковатая мечта Игоря, и порой мне кажется, он уже начал эксперимент, временами в нем прорывается что-то надчеловеческое, какие-то невообразимые оценки и решения… Но пока он не берет меня с собой в эту иную его жизнь, где происходит нечто, не вмещающееся в обычное сознание, где неспешно, как в колбе древнего алхимика, создается новый человек. Неспешно ли? Многие как раз убеждены в обратном — все происходит слишком быстро, и цивилизация, подобно экипажу неуправляемой капсулы, несется навстречу взрыву.

Теодор Грегори, отец Стива, назвал этот взрыв эволюционной войной дескать, до сих пор, вплоть до экологического терроризма, люди боролись между собой, а тут возникает острая межвидовая борьба, ведь все человечество нельзя будет одновременно превратить ни в суперсапов Нодье, ни в эвробионтов Ясенева… Одни захотят одного, другие — другого, а третьих их много, их, пожалуй, большинство — вполне устроит древняя человеческая оболочка и начинка. А планета мала, лишь за последнее столетие мы по-настоящему осознали, насколько маленький шарик эта планета Земля. Маленький и незащищенный — ни любовью богов, ни особыми космическими законами… Разве что наш разум, но и он перегружен, и кое-кто говорит его попросту мало, а в человеке так много противоречий…

И эта сверхидея Тэда Грегори, сверхидея, которая самого его забросила на Луну, заставила ускользнуть в сферу --">