Леонид Цель - Пилот и флибустьеры

продолжал чувствовать свои руки каким-то потаенным чувством, проскочившим черт знает как через непреодолимую бездну в его нынешнюю электронную обитель. Он увидел как грузят то, что было живой и отчаянной девушкой, нападение застало ее в каюте, она переодевалась к ужину.

Пилот смотрел и смотрел на полуобнаженное тело, которое он почти боготворил и не потому что в этой ненасытной бездне одиночество мужчин граничит с безумием, нет, - он успел хлебнуть этого кошмара в пяти предыдущих рейдах - в том-то и дело, что это было совсем другое. И выдержать нынешнее отражение его вселенской нежности могли только пластиковые мозги. Пилот смотрел на эти красивые, до волшебства, до помрачения...

- Скотина! Как ты можешь об этом думать?

Он услышал, как она плачет и выключил камеру. Теперь он знал, что компьютеры умеют плакать. И еще: он твердо усвоил - им знакомо такое чувство - месть.

Эти два типа в рубке, кое-как соскоблив грязь и убрав мусор, уставились на сонин ящик и явно вели о нем речь.

- Звук, - хрипло выкрикнул Пилот, - сделай звук!

Переключившись на панорамную камеру, он еще раз внимательно оглядел помещение, бывшее недавно святая святых корабля - идеально выдраенной рубкой патрульного шлюпа. Сейчас она больше напоминала хлев, плохо вычищенный или декорации к спектаклю о туземцах трущоб. Перед высоким оранжевым блоком покачивались в невесомости два оборванца, разглядывая притушенную панель со светодиодами и программным пультом. Еще один блок завалился набок, за уцелевшего собрата. Это не кто иной, как я, подумал Пилот и крупным планом взял лица флибустьеров, как они сами себя величали.

Неожиданно лицо одного из них показалось знакомым. Вглядевшись, он понял что не ошибся: крутой загар и авитаминоз исказили черты, но все же это был человек (имя в новой памяти не отложилось), который преподавал в академии курс навигационных приборов и основ астронавтики. Затем неожиданно ушел в транспланетную корпорацию и стал капитаном солидного пассажирского парома "Земля - Луна", дешевый хрусталь, дорогое шампанское, туристическая заварушка на уик-энд для среднего класса. Хорошее место, но его обвинили в нарушении офицерской этики - то ли принял слишком дорогое подношение, то ли тривиальные шашни со смазливой пассажирочкой - где-то он переступил черту дозволенного. Человек южный, горячий, он дерзко вел себя в суде, запутал и без того щекотливое дело и так настроил против себя юристов, что угодил на каторжные работы в марсианскую глушь. Бежал. Вновь был взят под стражу и снова бежал...

- Я слышу их, - прошептала Соня, - любопытно на каком языке они говорят? Послушай сам, вот... да не сюда же! Боже, какой ты неловкий. Сюда, сюда... Пилот, я понимаю - это идиотизм, но мне щекотно. И еще, Пилот, я сама не соображаю кто есьми на белом свете, во всяком случае похлеще, чем дух святой, наверное, а ты думаешь обо мне так... плотски. Угомонись, Олежка!

- Почему же я не слышу твоих мыслей?

- Много будешь знать, скоро состаришься.

- Знаешь, они что-то перемудрили, те ребята, кто программировал наши ящики. Для того, чтобы войти в главный канал, мне нужно представить, что лезу под юбку... Или они большие шутники?

- Боже, о чем мы говорим? Ты хотел слушать - слушай.

Жаргон, на котором изъяснялись оборванцы, представлял гремучую смесь из пяти-шести земных языков. Бывший капитан парома - нынче его величали Патрон - предлагал вышвырнуть эту штуку к чертям собачьим, а его дружок возражал, убеждал погодить, ибо сообразил, что перед ним "черный ящик", из которого можно извлечь кой-какую информацию.

Патрон махнул рукой и приказал всем двигать в реакторный отсек и проверить шлюп на ход. Еще предупредил всю братию подальше держаться от любых щитков и кнопок, чтобы случайно не запустить бортовой компьютер тогда хана, засекут нас ребята.

Предусмотрительный гад, подумал Пилот, но этот ящик, который ты пренебрежительно пнул ногой, отталкиваясь, то бишь я, говорю тебе бывший капитан и каторжанин: "Еще не вечер!"

- А что ты можешь? - жалобно спросила Соня и тут же поправилась. - А что мы можем? Против здоровенных, живых мужиков? Их восемь, двое на гондоле, а шестеро здесь. Те двое вроде как на шухере стоят.

- Где ты таких словечек нахваталась? - удивился Пилот.

- Книжки надо читать, а не только уставы.

- Что же мы все время подначиваем друг дружку? Слушай, а как ты чувствуешь меня, так же или?..

- Не чуди, Пилот, ночной ветер с лунным светом смешивается плохо.

- Да --">