Кирилл Васильевич Кудряшов - Эпидемия FV

потом и будет.

Первый раз, когда он обнаружил себя сидящим поздним вечером возле подъезда какого-то дома на самой окраине города, он запаниковал. Три часа просто выпали из его жизни, и то, что он мог сделать за это время, пугало его до смерти. Последним что он помнил, была подобная сегодняшней ссора в автобусе, только на этот раз причиной охватившей его ярости стала едва держащаяся на ногах старушка, тащившая за собой здоровенную сумку. Сумка, естественно не раз стоявшая на полу, задевала своим грязным дном всех подряд, оставляя следы на одежде. И когда Женя попросил старуху быть немножко поаккуратнее — узнал о себе и о молодежи вообще много нового и интересного.

Он закипел как чайник на газовой плите, сказав ей в ответ что-то не менее приятное, а потом сознание заполнила белая пелена ярости. Цвета померкли, стали какими-то неестественными, нереальными… А потом он очнулся, сидя на скамейке возле незнакомого дома. Как он попал сюда, зачем, и где провел последние три часа — он не знал.

Следующие несколько дней он провел дома, плюнув на институт и приближающуюся сессию. Каждый день он ждал звонка в дверь, и ордера на арест, который ему покажут в дверной глазок. Ордера на ЕГО арест, по подозрению в убийстве семидесятилетней старухи, которая и сама бы благополучно скончалась через пару лет…

Он безвылазно сидел перед телевизором, отлавливая новостные программы и боясь увидеть в одной из них сюжет о бабке, до смерти избитой в своем подъезде… Но в новостях говорили о чем угодно, только не о новом Раскольникове, милиция не торопилась нанести ему видит, и вообще все было гладко, тихо и спокойно.

Подобное повторилось с ним месяц спустя — тогда из памяти выпали от силы пол часа. На этот раз причиной дикой, бесконтрольной ярости стал бомжеватого вида старик, молотивший своей тростью кошку прямо посреди улицы. Тогда последним мгновением, которое Женя помнил перед провалом в памяти, был тяжелый удар в челюсть этого бомжа, которым он опрокинул его на асфальт. И если бы тогда выяснилось, что в беспамятстве он забил этого урода до смерти его же собственной палкой, Женя пошел бы в тюрьму (или, быть может, в дурдом) с гордо поднятой головой.

Чем бомжу не понравилась кошка, он не знал. Старый живодер просто подошел к кошке, сидевшей на мусорном баке, и с ловкостью и силой, которой вряд ли можно было ожидать от тщедушного старичка, огрел ее палкой поперек спины. Кошка, также не ожидавшая подобного, испуганно мявкнув, упала на землю и попыталась уползти. Именно уползти, потому что ее задние ноги, кажется, больше не слушались ее — вполне возможно, что удар перебил ей позвоночник.

Бомжу этого показалось мало, и он, вновь замахнувшись тростью, шибанул кошку по и без того висящим плетьми задним лапам. Ударить в третий раз он не успел… Волна ярости всколыхнулась в Жене настолько быстро, что и сам не успел осознать, что делает. Он подбежал к дедку, и в тот момент, когда он в третий раз поднял свою палку, ударил его апперкотом в челюсть так, что тот, кажется, даже на секунду оторвался ногами от земли.

А потом — хлоп, и он уже едет в трамвае, в пяти остановках от той, где все произошло. Только кулак саднило от нанесенного удара, а в остальном — все как всегда.

И снова несколько дней он просматривал новости, выискивая там упоминание о жестоком убийстве старика-живодера. В тот раз он вообще не сомневался в том, что убил его — уже один тот апперкот вполне мог отправить старикашку на тот свет. Но вновь ничего. Разбившийся автобус, грузовик, влетевший в остановку, но никаких мертвых бомжей.

Поэтому, отключившись от мира в третий раз, вновь на пару часов, и очнувшись в лесу, неподалеку от дома, Женя больше не волновался по поводу того, что мог убить едва не сбившего его водителя, несшегося на красный свет, из-за которого он, собственно, и пережил приступ ярости. Пожалуй, убить этого лихача он не мог чисто физически — не на своих же двоих он догнал его машину?

Эти провалы в памяти пугали его до сих пор, но уже не так, как в первый раз. На несколько часов, а иногда — лишь на несколько минут, он пропадал из жизни, стоило ему только выйти из себя. Как правило, причиной этого бесконтрольного гнева, влекшего за собой матовую завесу перед глазами и провал в памяти, были такие, вот, «автобусные» ссоры. Бабки, пробирающиеся по головам к выходу, шпана, роняющая бутылки пива на пол, и обливающая ноги всем, кто стоял рядом. Одним словом, --">