Святослав Владимирович Логинов - Ловись рыбка большая-пребольшая (СИ)

интересоваться работой можно сколько угодно. Оказалось, что Лина раскапывает рыбу.

Вообще планета была безжизненной, морей и океанов на ней не имелось ни сейчас, ни в далёком прошлом. А вот рыба, вернее её минерализованные остатки, имелись. И уж рыбёшка была всем рыбам рыба. В длину она насчитывала километра полтора, и остальные стати были соответствующие. Она лежала под слоем песчаника, что предохранило её от выветривания. Возраст находки был около полутора миллионов лет, что ничуть не помогало понять её природу.

Поскольку рыба уже была найдена, она не представляла интереса для «Шершня» и его автоматики, но Гордей задержался, желая помочь Лине в её изысканиях.

Казалось бы, что проще провести в раскоп освещение, чтобы работы могли продолжаться днём и ночью, но издревна полагается работать днём, а с наступлением темноты заниматься делами личными, не имеющими отношения к археологии, палеонтологии или ихтиологии – наукам, касающимся до ископаемых или ныне живущих рыб.

Что может быть примечательного там, где нет ничего примечательного? Прежде всего, чудесные закаты, а во-вторых – чудесные девушки. То и другое на Лине имелось в комплекте.

На аридных планетах закаты хотя и красивы, но несколько однообразны. Пыль она и есть пыль, первый раз сухой закат поражает яркостью красок, а в дальнейшем ничего нового в таком закате обнаружить не удаётся. Зато девушки всегда удивительны, какая бы погода на планете не царила. Вот только разговаривать с девушками Гордей был не приучен. Говорить о рыбах, да, это он мог, а так – о чём ещё можно говорить?

– И всё-таки, что это за рыба? Какая именно?

– Что значит, какая? Можно подумать, что у нас есть из чего выбирать. Пока это единственная рыба.

– И что? Видовую принадлежность определить, всяко дело, можно. Акула, целакантус и снеток – всё это рыбы, однако они весьма непохожи. А ваша красавица, она хотя бы пресноводная или океаническая?

– Она космическая рыба.

– Но у неё есть жабры. Для чего они?

– Это ещё предстоит выяснить.

– Вы не будете возражать, если я попробую покумекать на эту тему?

– Да, пожалуйста. Мои результаты к вашим услугам. Понимаете, когда я только начинала работу, я думала, что весь научный мир слетится на Лину, изучать мою находку. Но оказалось, что у каждого своя работа, и космическая рыба, по большому счёту, никого не интересует. Мало ли, что встречается в дальнем космосе… Была бы она живая, а то – окаменелость, конкреция неясного происхождения.

– Я как раз и занимаюсь такого рода фактами, от которых приличные исследователи с недоумением отворачиваются. Кстати, по поводу заката, вы уверены, что он обычен? Мне кажется, что там у нас неспокойно.

– Это, как раз, вполне обычная история. Надвигается пылевая буря. Но раскоп изолирован, нам, тем более, ничего не грозит, разве что возвращаться придётся в полной темноте. И на ближайшую вершину подняться не успеем, вся красота пропадёт напрасно.

– Ничего, зато я успею заняться вашей рыбкой, и будет у нас не просто рыба, а космическая треска или налим. Вот вы знаете, что налим, это треска, живущая в пресной воде?

– Я, вообще, плохо разбираюсь в рыбах. Кто мог предполагать, что я наткнусь на такое? Когда я начинала работу, то считала, что тут упал небольшой астероид. Раскопать его можно была за неделю. Но потом оказалось, что тут было что-то живое. Космическая фауна встречается очень редко, ещё реже она падает на планеты, и уж никогда не принимает форму рыбы. Пустотную фауну я изучала, но тут нет ничего, характерного для неё. Вот я и стала говорить, что раскапываю рыбу. А зачем в межзвёздном пространстве жабры, ума не приложу. Но, думаю, это оттого, что находка сильно мумифицирована. Может быть, это и вовсе не жабры. Был бы у нас свежий труп, всё было бы гораздо проще.

– Непонятные находки как раз самые интересные. Заодно я постараюсь выяснить, кого именно мог бы заинтересовать данный кунштюк. Археологам, насколько я понял, он не интересен, но ведь мир не ограничивается археологами.

Чёрная стена бури надвинулась, и мгновенно уничтожила всякую возможность любоваться природой. Незащищённый человек не прожил бы в той круговерти и доли минуты. Впрочем, незащищённый человек не мог бы дышать там, где нет кислорода.

– Идём домой, – сказала Лина. – На ужин будет рыба по-польски. Кажется, палтус. Кулинарная машина называла её, но я такую мелочь забыла. --">