Мара Вересень - Тень Травы

ли от странно колеблющегося вокруг поляны воздуха, с запахом прелой травы, росы, сухой лаванды и, почему-то, ванили. Что-то шевельнулось там, на грани видимого. Налетел шелестящий вихрь…

Алеан вдруг ясно, как на стереоэкране, увидел себя со стороны. Он, да- да, он склонился над тахеанкой и, оглядываясь на спящих товарищей, разрезал верёвки своим «Скаутом». Лезвие ножа как-то неестественно ярко блестело в тусклом свете угасающего костра. Губы тахеанки шевелились.

Вспышка… Боль…

Что-то противно-тёплое, стекающее по коже под рубашкой…

Неясный гул голосов…

Мягко наваливается на плечи тяжесть. Темнота заботливо, как мать, укутывает сознание.

Губы тахеанки, что-то шепчущие.

И огромные раскосые глаза, с колеблющимися в них тенями травы.

И темнота.

2

Грянул выстрел. Все вскочили. Тахеанка, немыслимо изогнувшись, одним движением освободилась от верёвок и нырнула в темноту. Алекс, Виктор и Берг кинулись было за ней… Хайджелл Фитт стоял в нескольких шагах от распростёртого на измятой траве тела Алеана, смотрел на свои трясущиеся руки и плакал. У ног Рыжего лежало ружьё.

В первый раз чужаки объявились, когда Шиан-Сами исполнилось пятнадцать лун. Придя в селение, они улыбались и дарили странные, но очень красивые вещи. Одна такая вещь была и у Шиан-Сами, Хо-Дзар дал. Вещь была круглая, прозрачная, цвета весенней травы, и если посмотреть сквозь неё – всё становится зелёным, даже песок и небо. А чужаков Шиан-Сами считала некрасивыми. Как оказалось, у них всюду, кроме головы, была почти безволосая кожа, и, наверное, поэтому они носили на себе столько нелепой одежды и странных вещей, от которых, как и от самих чужаков, веяло искусно скрытой угрозой.

Однако на следующее утро чужаков в селении не оказалось, но их озлобленность странным образом изменила Старшего. Он полдня ходил сам не свой и, похоже, чего-то боялся. Сэлис-Шор потом по секрету сказала, что чужаки просили двух родичей за свои подарки. Сэлис-Шор всегда узнавала всё первой, ведь она была дочерью Старшего. Правда, Шиан-Сами думала, что подслушивать за мужчинами не очень прилично, но чего только не простишь своей подруге! Как бы там ни было, чужаки ушли, но вечером… Вечером у Белого Ключа нашли мёртвого Ши-Шуми с маленькой дырочкой в голове, а его жена и сын пропали. Их искали всю ночь и весь следующий день, а когда ушедшие на поиски мужчины вернулись ни с чем и сказали, что весь лес чем-то напуган, стало ясно, что так, как раньше, больше не будет никогда.

После случившегося Старший запретил праздновать наступившую Длинную Ночь, когда две луны – утренняя Зан и вечерняя Хо, встречаются на небе, чтобы родить новую весну. Старший боялся, что чужаки вернутся и заберут ещё кого-нибудь или убьют, как Ши-Шуми, когда молодые разбегутся по лесу. В Длинную Ночь всё можно. А Сэлис-Шор потом говорила, что Ши-Шуми закопали в землю, а не сожгли, как положено, потому что из него навсегда ушла Тень. Это, наверное, очень страшно – никогда не родиться снова.

Все вещи, что подарили чужаки, Старший велел собрать и тоже закопать в землю, что бы они не указали своим хозяевам дорогу к новому селению. А старое пришлось бросить. Нельзя жить там, где умерла Тень. Только Шиан-Сами не смогла отдать Зеленый глаз. Ей не хотелось, чтобы подарок Хо-Дзара лежал в земле. Но не показывать же чужакам дорогу к новому дому?! Поэтому перед тем, как родичи покинули селение, Шиан-Сами спрятала Зелёный глаз в дупле огромного дерева, что росло над прудом. Это было недалеко, и она, бросив последний взгляд на свой укромный уголок, пообещала, что обязательно придет сюда снова.

Шиан-Сами не могла сказать, что ей не нравилось место, в котором расположилось новое селение. Здесь тоже было красиво: прозрачная речка, поляны с высокой травой и каскадом солнечных лучей в полдень – она просто скучала по старым местам. Особенно по пруду, по раскинувшемуся над ним дуплистому дереву с такой широкой и густой кроной, что вода под ветвями казалась маслянисто-зелёной. А ещё, когда наступали сумерки, там было так легко слушать перешептывания Теней леса. Иногда даже говорить с ними. Особенно Шиан-Сами нравилось говорить с травой, а здесь, у пруда, казалось, собрались все травы, что росли в лесу: тропник и метлица, оскорь и саммх, листень, земляной пух, ветреница… Да мало ли ещё? Всё и не пересчитать. Трава отзывалась всякий раз, стоило Шиан-Сами шепнуть несколько слов, а вот деревья в лесу – нет. Лес – это для взрослых. --">