Александр Михеев - Лето на чужой планете

Ребята по двое сидели за деревянными партами. Перед каждым лежала рукописная книга. Такую же книгу Интен держал в руках. Все они что-то хором повторяли. Я прислушался.

— А — Адам, агроном, алый…

— Б — бабушка, болото, багор…

— В — верёвка, вихры, воротник…

Чем дольше я слушал — тем больше меня разбирала обида на весь свет. На папашу, который непонятно почему взъелся на учёбу. На маму, которая не смогла его переубедить. На Интена, в конце концов! Он ведь ни о чём меня не спросил, даже выслушать не захотел, а сразу начал смеяться.

Да что там говорить! Я злился на всю эту беспросветную жизнь, в которой только и было, что свиньи, виноградник, навоз да кукуруза! Вот так прогорбатишься до старости и помрёшь, не увидев ничего, кроме поля и сарая. И похоронят тебя на поселковом кладбище. А с него, опять же, кроме полей и сараев ничего не видно!

Оба они жадины — что папаша, что Интен! Не смогли договориться, видите ли! Папаша, наверное, попытался сбить плату за учёбу, а учитель не уступил. Вот и вся история!

И тут в моей голове мелькнула идея. Я покатал её в уме так и этак, рассматривая со всех сторон. Не скажу, что она была очень хороша. Но ничего другого я придумать не мог, как ни старался, а что-то делать было нужно. Иначе оставалось только вздохнуть и пойти домой, сдаваться на милость папаши.

Нет уж, такого подарка папаша не дождётся. Я и раньше-то не был покладистым сыном, но сегодня он допёк меня не на шутку. Пусть потом сколько угодно жалуется за бутылкой дядьке Томашу на распустившуюся молодежь.

Думай, Ал, думай! Скоро будет перемена. Надо провернуть всё без запинки. Если не получится — другой возможности у меня точно не будет. Я отошёл от окна, присел на скамейку и неторопливо перебрал несколько вариантов, оглядываясь по сторонам. Ага, вот оно!

В углу поляны, возле самых кустов стоял школьный туалет. Шесть одинаковых дощатых кабинок под общей крышей. Я зашёл в одну из кабинок, огляделся. Через щели между досками было хорошо видно здание школы, а кусты за кабинками никто не разглядит.

Я тихонько прикрыл дверь кабинки и обошёл туалет сзади. Нет, здесь меня заметят со скамеек возле крыльца. Можно залечь в зарослях широколиста поодаль, но оттуда плохо видно двери кабинок. А вот этот куст орешника отлично подойдёт. Орехов ещё нет и в помине, куст только-только отцвёл невзрачными мелкими цветами. Значит, специально сюда никто не полезет. Только бы детвора не затеяла играть в прятки на перемене!

Не успел я устроиться в зарослях, как дверь школы распахнулась. Ребятня высыпала на крыльцо и разбежалась по поляне.

Вот почему дети на Местрии любят школу. Только здесь и можно вдоволь поболтать и поиграть с другими ребятами. Дома постоянные хлопоты по хозяйству с самого раннего детства. Хорошо тем, у кого есть братишки и сестрёнки. А если нет — только в школе и отведёшь душу.

Ученики веселились вовсю. Девчонки прыгали через скакалку и менялись домодельными куклами. Ребята, видно, притащили с собой тряпичный мяч и гоняли его по поляне. Вот раздался визг и возмущённые крики — мяч угодил в девчонку, выбив куклу у неё из рук. Некоторые, присев на скамейку, жевали принесённую из дома еду.

Затаив дыхание, я лежал в орешнике и ждал. А что ещё мне оставалось?

Перемена подошла к концу. Ученики потянулись в класс. Только тряпичный мяч валялся посреди поляны, да сидела на скамейке оставленная хозяйкой кукла.

Ну, всё! Ничего не вышло! Зря только полчаса провалялся на земле. Да что же за несчастья сегодня на мою голову?

Вдруг Стип Брэндон что-то сказал приятелю, развернулся и бегом направился к сортиру. Я следил за ним во все глаза. Добежав до будки, Стип швырнул на траву сумку с тетрадками и торопливо хлопнул дверью. Я услышал, как он накидывает крючок на проушину. Потом раздалось журчание.

Я выскочил из кустов и метнулся к сумке. Моментально вытряхнул на землю её содержимое. Чернила пролились на траву, и попали на тетрадку. Этот раззява плохо закрутил пузырёк! Но главное — книга была здесь! Я схватил её и со всех ног рванул в лес!

***

Я сидел на крошечной поляне под старым рожковым деревом и, водя пальцем по странице, читал книгу. Моя спина опиралась на мощный узловатый ствол. Над головой, заслоняя небо, шелестела раскидистая крона. В ажурной листве, непрерывно щебеча, перепархивала стайка краснокрылых чивиков. Эти небольшие птички питаются плодами рожкового дерева. Но плоды ещё не --">