Антон Дюна - Сказки Космоса

Тарковски просчитался, недооценив Гамаюна. Мы так отчаянно боролись с Мастером на трибунале, пока мне вдруг не открылась правда: мы сражаемся за мертвеца, — Церсей зажмурился, и на веках вскипела влага, просачиваясь в воспаленные трещины на чешуях. — Селены Сорсы больше нет, от нее остался один прах. Она умерла вместе с Алконостом, чтобы переродиться моим проклятием. Какой убийца стерпел бы, восстань из могилы его жертва? В ее пустых глазах я вижу свое настоящее отражение: рогатое чудище, захлебнувшееся в чужой крови.

Слова Капитана отчего-то ранили Кирину. Ее утраты не оплакивал никто. Даже порожденные собственным разумом голоса стремились обострить и без того нестерпимую боль.

— Что значит — умерла? Теракт унес десятки жизней, Сорса не единственная потеряла друга в то утро.

— Алконост не был ей другом, — горько улыбнулся пришелец, — они любили друг друга.

Кирина сочла, что ослышалась.

— Как — любили?

— Так, как не пожелаешь врагу: Алконост унес с собой в могилу ее сердце. Слезы не принесли ей облегчения, только иссушили и надорвали душу. Ее терзает не горе, а настоящая агония, — голос касианца упал. — Все поют о любви, которая сильнее смерти, а их оказалась сильнее жизни.

— Но Алконост ведь не человек.

— А Селена не гарпия. Не то ли это подлинное единство разума, о котором так много болтал Утавегу?

Мокрые дорожки пересекли лицо Церсея. От вида плачущего дракона Кирине сделалось жутко.

— Каждый день я вижу перед собой ее мертвые глаза, а ночью вслед за ними ко мне являются другие: золотые, алые, черные и малахитовые. Десятки мертвых глаз смотрят на меня из темноты, и во всех отражается монстр. Теперь мне ясно, что такое скорбь, и я больше не могу ее вынести, Кирина.

— Я бы хотел все исправить или искупить вину перед теми, кто остался жив, но… Я не могу сделать для Лернэ больше, чем сделал Гамаюн, а Селене уже ничем не помочь. Завтра она улетает с гарпиями на Аёрну, но я знаю, что и там ей не обрести покоя. Осталась только ты, — Церсей вынул из стола пакет и передал Кирине. Девушка машинально приняла и раскрыла его. Пока она рассматривала пачки денег, пустой паспорт и комплект новой одежды, Капитан повелел. — Беги. Ты найдешь экстренный выход в криптокамерах, за дверью позади морозильников. Вот ключ-карта. Смени внешность и затеряйся в Панграде.

Землянка потрясенно уставилась на касианца.

— Меня ведь поймают.

— Я расчистил тебе дорогу, ты не встретишь никого на пути в криптокамеры. Но нужно спешить.

— Мне… мне страшно.

— А разве провести остаток жизни в камере не страшней? Ты совсем молода, твое заключение растянется на десятилетия.

Кирина встала на негнущихся ногах. Голос Капитана остановил ее у самой двери.

— Постой, — девушка обернулась, чтобы снова увидеть в глазах касианца слезы. — Гамаюн сказал, что мы обретаем рорарум в сердцах близких. Помни обо мне так долго, как сможешь, Кирина. Пожалуйста.

— Ты проживешь гораздо дольше меня.

Пришелец ничего не ответил.

— Чего ты не договорил? Скажи мне все… Цер, — с тяжелым сердцем попросила она.

— Я упустил Гамаюна и Сорсу, а теперь отпускаю тебя, человека, который знает, что за терактом стоит Сенат.

— Что тебя ждет?

— Трибунал.

Кирина сделала шаг обратно, но касианец быстро сморгнул соленую влагу и замотал рогами.

— Я заслужил это как никто и уже почти не боюсь, — прошептал он. — Кроме того, я буду жить до тех пор, пока хоть кто-то обо мне вспоминает. А теперь беги.

И землянка сбежала, лишь за дверью осознав, что не сказала Капитану ни «спасибо», ни «прощай».

Беглянка попала в поле зрения десятка камер, но никто не попытался ее перехватить. На посту у Комитета безопасности не оказалось стражи, и двери бункера безропотно раскрылись перед ней. Но у самых криптокамер отчаянная храбрость изменила Кирине. Она медленно переступила порог, и мучительная боль скрутила нутро не хуже импульсной бомбы.

Все ледяные соты от пола до потолка были заполнены телами.

«Это наше общее дело, Церсей, преступление Старшего брата и солнечной сестры. Ты убил их своими действиями, а я — бездействием. Их голоса и глаза будут преследовать нас вечно».

Кирина остановилась у ячейки с надписью «Тессера Нилот». Почему-то ей никогда не приходило в голову, что у дерзкой касианки есть фамилия, словно такая формальность претила всей ее природе. Она провела пальцами по шероховатому --">