Галина Львовна Романова - Забыть Миссанрею (СИ)

каша, не подлежащая восстановлению. Нет, жить надо здесь и сейчас, пока можешь. И, во всяком случае, не строить долгосрочных планов с женитьбой. Если еще и детишек наделать…

— А чем тебе дети-то помешали?

— Как — чем? Это же ответственность.

— Вернее сказать — «обуза»?

— Говори, как хочешь, командир, — отвернулся Цезарь, обрывая разговор, который грозился закончиться ссорой. — А мое мнение ты знаешь.

Третий, Леон, на которого оба спорщика то и дело посматривали, лишь молча пожал плечами. В их тройке именно Леон Ларсон был тем фундаментом, на котором крепилась их дружба. Он никогда не спорил, не спешил отстаивать свое мнение, не лез с непрошенными советами, а просто молча делал свое дело. Когда после первой же атаки одного из них, Роя Линка, рекомендовали в командиры взвода, возмущался только Цезарь — мол, не рановато ли звания раздавать? — а Леон лишь пожал плечами и обратился к Рою: «Ну, что прикажешь, командир?» И Цезарь сник.

Спор увял сам собой, как всегда бывает, когда спорщики знают, что тут может быть два мнения. В той первой атаке, после которой Рой Линк стал взводным, их было три десятка человек. Сейчас в строю осталось трое. Еще семеро должны были вернуться в армию после лечения, но для остальных путь назад был закрыт навсегда. И тут поневоле задумаешься, что лучше — спешить жить, как Цезарь Тит, или не торопиться и спокойно ждать своего часа, как Рой Линк.

Громкий аккорд привлек их внимание. Церемония принятия новичков завершалась. Один за другим курсанты выходили из строя и, приблизившись к командующим, приносили присягу, после чего им вручали индивидуальные значки. Трое друзей невольно замолкли, всматриваясь в лица, словно выбирали тех, кому через два года придется передавать эстафету. Разные черты лиц, разные цвет кожи, волос и глаз, разные фигуры и пропорции — в Академию принимали курсантов со всего сектора Галактики и тут были представители практически всех миров. Всех человеческих миров. В обычной жизни они были разными, но здесь и сейчас, в одинаковой серо-зеленой форме, замершие в одинаковых позах, с одинаковым напряжением на лицах, они казались близнецами. Даже в их движениях, когда они один за другим выходили из строя и читали текст присяги, тоже было что-то, делавшее их многоголовой, многорукой безликой массой. Человеческим материалом.

Трех друзей одновременно посетила одна и та же мысль — о толпе, груде винтиков войны, которая никогда не перестает. Империя воевала всегда — то расширяя свои границы, то усмиряя покоренные звездные системы, то ввязываясь в чужие конфликты, если это хоть каким-то боком могло затронуть ее интересы в будущем. Не только на Вангее — еще в семи системах существовали военные академии, ежегодно выпускавшие по нескольку тысяч отменно подготовленных профессионалов. И это не считая «обычных» военных курсов, которые в обязательном порядке имелись практически в каждой системе, а также полицейских академий, которые в любой момент могли быть перепрофилированы в те же самые военные училища. Несмотря на развитие науки и техники, армии по-прежнему требовались люди — те, кто сделал войну своей профессией. Так было и так будет, ибо пока существует человечество, оно не прекратит воевать.

Но одно дело — философствовать об этом, и совсем другое — соприкоснуться с войной в реальности. С той настоящей войной, о которой не имеют понятия многочисленные офисные мальчики, которые хороши лишь для того, чтобы пачками крушить врагов в виртуальной реальности. И которая выбрала их.

— Пошли, прогуляемся, — предложил Леон.

Рой кивнул, разворачиваясь, и в эту минуту их окликнули:

— Господа офицеры.

Они обернулись, недоумевая — офицерские нашивки, вернее, нашивки, обозначающие пока «кандидата в офицеры», украшали только форму Роя, его приятели пока отделались только лычками «вернулся с поля боя» и походили на офицеров, как осел на боевого скакуна. Друзья надеялись, что это ошибка, но нет — от КПП в их сторону спешил дежурный.

— Господа офицеры, вас просят пройти внутрь.

— Нас? Но…

— Приказ командующего.

Оказывается, не только наружу транслировалось изображение церемонии посвящения, но и внутрь тоже шла запись. И о том, что их троица застряла у ограды, обмениваясь впечатлениями, добросовестно зафиксировали камеры наружного наблюдения, передав запись дальше.

У выхода, в двух шагах от плаца, троицу --">