Питер Уоттс - Революция в стоп-кадрах

поворачивается.

– Продуктивность на шестьдесят процентов. Если надо, можем отчаливать прямо сейчас. Кислород не кончится.

– Людям нужен не только воздух, – напоминаю я ему.

Он не спорит, хотя понимает, к чему я клоню.

Какое-то время мы сидим молча, задумавшись посреди леса из ветвящихся скелетных рук, тонких и хилых пальцев, увесистых бурдюков, мерцающих чахлым светом от симбиотических бактерий. Я с семи лет могла отбарабанить все цифры об объемах, люменах и интенсивности метаболизма, но где-то глубоко в подкорке по-прежнему отказываюсь верить, что эта тусклая подземная система сможет продержать нас хотя бы неделю, не говоря уж о путешествии до конца времен. Фотосинтез под звездным светом. Только и всего. Тут же и муравью не хватит.

Правда, муравьи свой кислород в запас не списывают. Хватит и звездного света, если за тысячу лет дышишь только одну неделю.

– Ну что, – говорит Кай. – Решила повеселиться на Солнце?

– О да.

– Три месяца. Сто пятьдесят миллионов километров. И все ради дешевого фокуса.

– Два максимум. В зависимости от цикла. И дело не в фокусах, ты и сам прекрасно об этом знаешь.

Он качает головой:

– Что ты пытаешься доказать, Сандей?

– Что они правы. Что я могу уйти, если захочу.

– Ты пытаешься это доказать всю свою жизнь. Ты могла уйти уже миллионы раз. Но факт в том, что ты не хочешь.

– Дело не в том, чего я хочу. А в том, что случится, если откажусь.

И тут я понимаю. «Ты боишься, что моя безумная затея сработает. Боишься, что сейчас у меня все получится».

Его силуэт двигается рядом со мной. Свет от ближайшего фотофора падает Каю на скулу.

– Иногда тела начинают… просто действовать, ну, сама понимаешь. А люди внутри даже не могут сказать почему. Говорят, в них словно кто-то вселился. Синдром чужого тела, – он тихо фыркает. – Свобода воли, как же. Скорее ровно наоборот.

– Это не ТКМС^[1]. Это…

– Ты заходишь с одной стороны, нечто иное выходит с другой, но что это доказывает? Если, конечно, хоть что-то выйдет, – Кай решил увеличить количество сценариев. – Если предположить, что корабль не взорвется.

– Да ладно тебе. Как, по-твоему, они бы удержались на плаву, если бы отправляли людей на самоубийство?

– А они еще не так долго на плаву. Мы им когда движок продали, шесть лет назад? И они, наверное, год возились, крутили-вертели, заставляли его работать так, как не было предусмотрено…

Я говорю:

– Вот именно поэтому я и лечу туда.

Он только смотрит на меня.

– Откуда ты вообще знаешь об этом? Я же тебе никогда не говорила о том, что у меня на уме. Может, упоминала раз или два, что мне любопытно, когда они еще только купили прототип. И теперь я прилетаю сюда, а у тебя уже все доводы наготове. И хуже того, я знала, что ты так сделаешь, – я качаю головой. – Тебя не тревожит, что ты настолько предсказуемый?

– В общем, ты взболтаешь себе мозги, на какое-то время станешь настоящей криптограммой, и что это тебе даст? Если перетасовать колоду карт, они обретут свободу воли? Ты так считаешь? – Кай качает головой. – В эту хрень никто не верит уже сотню лет. Пока кто-нибудь не найдет нейрон, который включается сам по себе, мы все просто… будем реагировать и ничего больше.

– Значит, такое у тебя решение? Мы все детерминистские системы, и потому пусть начальство дергает нас за ниточки?

Он пожимает плечами:

– У начальства тоже есть ниточки.

– Но даже если я всего лишь перетасую колоду, что плохого побыть непредсказуемой в кои-то веки?

– Ничего. Я просто считаю, что не стоит принимать самое важное решение в своей жизни, бросив кости.

«Мне страшно, Кай, – вот что я хочу сказать. – Меня пугает одна мысль о жизни, нарезанной на такие тонкие полоски. И с каждой новой полоской мы будем на световые года отдаляться от дома и на целые столетия приближаться к тепловой смерти. И я хочу этого. Хочу так же, как и ты, но полет пугает меня, а еще больше пугает то, что я чувствую страх. Разве меня не сконструировали быть выше этого? Разве у меня не должно быть иммунитета к сомнению? Где еще они напортачили?»

– Считай это, – я тоже пожимаю плечами, – не знаю, пунктом из контрольной проверки перед полетом. Где-то между «синхронизировать поле смещения» и «упаковать зубную щетку». Чистая рутина. Что может пойти не так?

Даже по силуэту Кая видно, как он поморщился.

– Если не считать, что ты испаришься, упав на Солнце? Или в этом…

«…весь смысл?» Он не договаривает, но по неожиданному --">