Марко Клоос - Сроки службы

есть камеры наблюдения, но бо́льшая их часть сломана. Всем чхать на коммунальных крыс.

Мы живем на двенадцатом этаже тридцатиэтажного дома. Я спускаюсь, проскакивая три-четыре ступеньки за раз, жертвуя тишиной ради скорости. Внизу я еще раз останавливаюсь и прислушиваюсь. Потом открываю дверь в холл и выскальзываю из здания, чтобы забрать свое оружие.

Пушки запрещены в коммунальных домах, но все равно почти у всех они есть. Я не держу свою дома из-за внезапных проверок, и потом, маму удар хватит, если она ее найдет. Прячу ствол в водонепроницаемой трубе, которую засунул в трещину на огромном передвижном мусоросжигателе около дома. Это отличный тайник – никто никогда туда не заглядывает, контейнер всегда на одном и том же месте, – но из-за него меня легко сцапать, пока я не вышел из здания. Убеждаюсь, что никто не смотрит, и подхожу к мусорному баку.

Каждый раз, когда я тянусь к трещине, ожидаю, что она пуста. Моя рука касается прохладного металла магнитной коробки – и я каждый раз вздыхаю с облегчением. Откидываю крышку и достаю свою пушку. Это древний револьвер под унитарный патрон, сделан века полтора назад. В него влезает только шесть зарядов, но зато он работает даже с самыми дрянными боеприпасами, которых куда больше, чем хороших. Бо́льшая часть моего скромного запаса амуниции сделана вручную из старых латунных гильз и выклянченных кусочков свинца. Револьверы популярнее автоматики, потому что осечка их не тормозит.

Засовываю револьвер в штаны, к тазовой кости, где его удержит натяжение пояса. Ходить с нелегальным оружием опасно, но шляться по Коммунальному Кластеру безоружным куда опаснее.

Одно преимущество у дождя. Из-за него люди сидят по домам, даже хищники. Когда снаружи льет, город становится почти мирным. Я натягиваю капюшон куртки и шагаю по улице.

За пять минут вода пробирает до костей. Можно остаться сухим, если прятаться под навесами и козырьками зданий, но я лучше промокну. Двери и прочие темные места возле зданий опасны. Пройдешь там, где околачиваются юные головорезы, – и конец прогулке. В прошлом году меня дважды чуть не ограбили, а я осторожнее многих.

Отец живет почти на другом конце КК. Рядом есть остановка общественного транспорта, но, если я туда сунусь, сработают оружейные сканеры, поэтому топаю пешком.

Я вырос здесь. Никогда не был за пределами Бостонского метроплекса. Завтра я отбываю на Начальную подготовку, и если не засыплюсь на ней, то никогда больше не увижу этого места. Оставлю позади все, что знал, и всех, кто знал меня, и я не могу этого дождаться.

* * *

Папа открывает дверь после третьего звонка. Последний раз мы виделись больше года назад, и я потрясен тем, как сильно он изменился с тех пор. У него изможденное лицо. В молодости он был очень красивым мужчиной, но рак съел почти всю его плоть. Зубы отвратительны настолько, что мне хочется отшатнуться, когда он улыбается.

– Надо же, – говорит он. – Пришел попрощаться, да?

– Мама меня послала, – говорю я.

– Еще бы она этого не сделала.

Мы смотрим друг на друга, и мое сердце успевает сделать несколько ударов, прежде чем он поворачивается и уходит внутрь.

– Ты заходи, заходи.

Я шагаю в прихожую и закрываю за собой дверь. Отец проходит в комнату, где со вздохом падает на диван. На столе перед ним огромная груда лекарств. Он ловит мой взгляд и пожимает плечами.

– И все это бесполезно. Коновал в клинике говорит, что через полгода мне кормить червей.

Я хочу съязвить в ответ, но почему-то не могу себя заставить. В комнате пахнет болезнью, а отец выглядит жалким. Рак пожирает его изнутри, и он умрет в этом доме, где лестницы воняют мочой. Что бы я ни сказал, ему от этого не станет хуже, а мне – лучше.

Когда мне было четырнадцать, я отдал бы все что угодно за возможность прикончить своего папашу, отомстить за побои и унижения. Теперь он передо мной, настолько слабый, что мне даже револьвер за поясом не нужен, а у меня не осталось ненависти к нему.

– Я думал, твоя мать мне наврала, – говорит он. – Не верил, что ты пройдешь. С твоими-то вечными книжками.

– Может, я поэтому и прошел, – говорю я. – Люди с мозгами им тоже нужны.

– Будешь жать кнопки где-нибудь. Не пошлют тебя убивать других людей. Ты на это не способен.

«Потому что не давал сдачи, когда ты использовал меня вместо боксерской груши?»

Эти слова – отличный повод, чтобы рявкнуть на отца, но я понимаю, что он провоцирует меня, и не хочу доставлять --">