Фрэнк Патрик Герберт - Дюна

своих предков.

– Все генетические линии зафиксированы в наших анналах, – ответила старуха. – И твоя мать знает, что она или родом из Дочерей Гессера, или же ее происхождение приемлемо для нас.

– Но почему же она не должна знать, кто ее родители?

– Некоторые знают… Многие – нет. Возможно, ее хотели скрестить с близким родственником, чтобы зафиксировать какую-нибудь генетическую доминанту. У нас может быть много причин.

И вновь Пол не почувствовал правды в ее голосе.

– Вы много берете на себя, – сказал он. Преподобная Мать с удивлением глянула на него:

«Не послышалось ли мне осуждение в его голосе?»

– На наших плечах тяжкий груз, – отвечала она. Пол все более и более приходил в себя после испытания. Обратив к старухе испытующий взор, он спросил:

– Вы сказали, что я, быть может… Квизац Хадерач. Что это? Гом джаббар в человеческом обличье?

– Пол, – сказала Джессика, – нельзя разговаривать таким тоном с…

– Я сама управлюсь, Джессика, – вмешалась старуха. – А теперь, отрок, что ты знаешь о зелье ясновидения?

– Вы принимаете его, чтобы усилить способность распознавать ложь, так рассказывала мне мать.

– Ты когда-нибудь видел ясновидящую в трансе?

Он качнул головой:

– Нет.

– Зелье это опасно, – сказала она, – но позволяет многое постигать. Когда ясновидящая вкусит его, она может заглянуть во многие уголки собственной памяти… в память своего тела, и мы далеко заглядываем в прошлое… но только путем женщины. – В голосе ее послышалась печаль. – Но есть и такое место, куда не смеет заглянуть ни одна ясновидящая. Оно отталкивает нас, ужасает. Сказано, что однажды придет мужчина и обретет с помощью зелья внутреннее зрение. Он заглянет, куда мы не смеем: и в мужское, и в женское прошлое.

– Это и будет ваш Квизац Хадерач?

– Да, тот, кто может быть одновременно во многих местах, Квизац Хадерач. Многие мужчины пытались… многие, но безуспешно.

– И всех, кто рискнул попробовать, ждала неудача?

– Нет, что ты, – она покачала головой, – всех, кто рискнул, – ждала смерть.

Пытаться постичь Муад'Диба, не зная его смертных врагов, Харконненов, все равно, что пытаться понять правду, не зная кривды. Все равно, что пытаться узнать свет, не зная тьмы. Это немыслимо.

Принцесса Ирулан. «Книга о Муад'Дибе»

Унизанные кольцами пальцы жирной руки раскручивали рельефный глобус, стоявший возле стены на затейливой подставке. Все стены лишенной окон комнаты были увешаны полками с лентами, свитками и книгофильмами. Освещали комнату плавучие светошары.

В середине комнаты поблескивал овальной крышкой розоватой яшмы стол из окаменевшей древесины элаккового дерева. Он был окружен приспосабливающимися к форме тела креслами на гравипоплавках, два из них были заняты. В одном расположился мрачный темноволосый круглолицый молодой человек лет шестнадцати. В другом – низкорослый худощавый мужчина с несколько женственным лицом.

Оба, и юноша, и мужчина, глядели на глобус и на расположившегося за ним в тени человека.

Рядом с глобусом раздался смешок, и густой бас произнес:

– Ну вот, Питер, настроен самый большой капкан во всей истории. И герцог направляется прямо в его челюсти. Разве это не великолепное воплощение замыслов барона Владимира Харконнена?

– Безусловно, барон, – согласился мужчина певучим музыкальным тенором.

Жирная рука опустилась на глобус, остановив его вращение. Теперь двое сидевших перед ним могли разглядеть замершую поверхность – такие глобусы делались лишь для богатых коллекционеров либо для избранных Империей правителей планет. Работа была отмечена печатью имперской роскоши: сетка долгот и широт была выложена тонкой платиновой проволокой, полярные шапки набраны из великолепных молочно-белых бриллиантов.

Жирная рука провела по глобусу.

– Прошу вас поглядеть, – прогромыхал бас, – внимательнее, Питер, и ты, Фейд-Раута, мой дорогой. Поглядите на эти волны – от шестидесятой параллели к северу до семидесятой на юге. Этот цвет… он не напоминает вам карамель? И ни клочка синевы – ни озер, ни рек, ни морей. А эти очаровательные полярные шапки – они так малы. Разве можно спутать эту планету с другой? Арракис! Уникальнейший мир. И великолепная почва для бесподобнейшей из побед.

Улыбка тронула губы Питера.

– Подумать --">