Вероника Ливанова - Меня зовут Морриган

сердца пульсаров, навигация в космосе стала практически невозможной. Но по рассыпанным по Млечному Пути радиомаякам еще получается хоть как-то ориентироваться. Морриган рассылала сообщение о Земле Обетованной по всем частотам и летела на ответный сигнал. Нельзя брать на борт лишь тех, кто нам нравится. Да и последний Патриарх сбежал с Дискордии три года назад. Пытавшиеся захватить Морриган дискордианцы говорили об этом недвусмысленно.

— Зато его паства осталась, — возразила Сол.

— Конец света многих лишил веры, — добавил я. Л'Амори нахмурился — принял на свой счет. — Ты, Солар, за капитана. Если не вернусь — мое завещание в компьютере, следуй ему, пожалуйста, — будто у нее останется выбор. — Тебе, л'Амори, не лежать со мной на дне морском — встанешь на боевой пост. Но постарайся обойтись без геноцида, хорошо? Вы, Нуаду, составите мне компанию. Если захотите.

— Как скажете, капитан, — ответил принц.

ментальный скан № 5725.578

объект: Солар 87221-5316-4289-13- alpha Maat

13 meitheamh 10 год 17:34 TAI

Капитан и принц Нуаду покинули корабль три часа назад. Связь с ними пропала почти сразу. Дело не в электромагнитных возмущениях в атмосфере, как предположил л'Амори, — ретрансляторы Морриган легко пробьются сквозь ураганы Дискордии. Сигналы глушат намеренно.

Виктор л'Амори просит разрешения на боевую операцию. Я склонна его дать.

ментальный скан № 5725.602

объект: Шаманин Артур

14 meitheamh 10 год 05:18 TAI

Я видел, как твердь рухнула с небес, и бездна поглотила ее.

Дискордия — планета-океан, и океан свирепый — бури, грозы, ураганы, смерчи и волны высотой с горы здесь обычное дело. Штиль бывает, но редко, и никогда не длится дольше нескольких часов.

Планета истинного хаоса — лучшего дома для себя дискордианцы и придумать не могли.

Мы приземлились на летающем острове — где-то на нем Морриган определила источник сигнала. Круглая площадка диаметром пять километров и город на ней — длинные иглы небоскребов и узкие улицы между ними — были накрыты куполом. Спасаясь от ураганов, дискордианцы поднимают свои города в стратосферу. Дышать обычным способом здесь, разумеется, невозможно.

Мы с Нуаду, оба в легких атмосферных скафандрах, стояли у края купола на посадочной полосе — внутрь катер пропустили без проблем — и смотрели на пронизанный светом солнца океан под нами, на облака и другие летающие острова. Их было совсем мало — штук пять. Над голубой полосой горизонта начиналось густо-синее — небо? — я не был уверен, можно ли, находясь в стратосфере, все еще называть его так.

Бан-ши, отправленный на разведку, вернулся и сел на протянутую принцем руку. Полминуты Нуаду сосредоточенно вглядывался в маленькие черные глазки ворона.

— Телепатия? — уважительно спросил я. Слышал, Туата Де Даннан это умели.

— Wi-Fi, — Нуаду повернулся и приподнял волосы, чтобы я мог увидеть разъемы нейроинтерфейса в основании его черепа. Бан-ши издал серию коротких каркающих звуков. До меня не сразу дошло, что он смеется. — Он нашел людей, — принц подбросил ворона в воздух. — Идемте, капитан.

Тогда это и случилось. Я увидел, как ближайший к нам остров сперва накренился вправо, а затем плавно пошел вниз. Двигатели, более не способные держать его в воздухе, все-таки сумели обеспечить мягкую «посадку». Как загипнотизированный, я смотрел, как он падает — будто в замедленной съемке. И вот солнце в последний раз сверкнуло на куполе. Остров погрузился в океан. Длинная черная тень в воде метнулась к нему — гибкое, свернутое кольцами тело — я сперва не соотнес ее размеры с островом и высотой, с которой глядел на нее. Забери меня Дискордия, да эта тварь величиной с Морриган.

— Идем, — сказал я. — Отыщем людей и уберемся отсюда.

Бан-ши вел нас по мертвому городу под синим небом. Я не слышал голосов и звуков машин, пустыми и мрачными были улицы, и холод стоял дикий, без скафандров мы бы замерзли насмерть. На окнах, в которых не горел свет, лежала серая пыль, как и на тротуарах, и следы на ней оставляли только мы с принцем.

Нуаду принялся что-то напевать себе под нос. Тишины он не переносил — в его каюте, знал я, днем и ночью играет музыка. Для проведшего пятнадцать лет в одиночестве на планете-бродяге поведение объяснимое, но и мне его фальшивое пение нравилось больше, чем --">