Игорь Розов - Чудаки на букву «М»

знал, что это кратковременное пробуждение было следствием действий Пырожира, пытавшегося вывести Андрея Андреевича из состояния стазиса. Пытавшегося — если открыть правду, не раз, не два, и не три, и только потом, отчаявшись от безуспешных попыток, решившего убрать неподвижного Андрея Андреевича в дальний угол на складе артефактов, чтобы не раздражать глаз.

Может, вследствие этих манипуляций Пырожира, а, может, и по какой другой причине, но поле стазиса, охватывающее Андрея Андреевича, стало со временем ослабевать. Пока в какой-то момент не ослабело совсем — словно израсходованная батарейка.

Сон Андрея Андреевича, длившийся неизвестно сколько времени, неожиданно подошел к концу, стремительно сменившись процессом пробуждения.

Первым к нему вернулся слух.

Сначала он услышал голоса: один тонкий и резкий, впрочем, не лишенный определенной приятности, и второй гулкий и басовитый, долетавший как будто из бочки… Голоса вели какой-то непонятный разговор. Звуки, которые они издавали, звучали для Андрея Андреевича бессмысленно и странно: что-то вроде «чварк-цмарк», «кворк-чморк», «кмарф-фмарф»…

Вслед за слухом вернулось и зрение. Приоткрыв глаза, Андрей Андреевич увидел вверху большое размытое пятно желто-оранжевого света. Пятно постепенно обретало четкость, превращаясь в световое кольцо, давая возможность рассмотреть окружающую обстановку.

Дымов находился в круглом зале, в центре которого располагалось странное устройство, напоминавшее гигантский вафельный стаканчик для мороженого, мигавший разноцветными огоньками. Из «стаканчика» во все стороны торчали шарообразные рукоятки. Там же в центре размещались шесть кресел, стоявших вокруг низкого столика, черная поверхность которого была густо усыпана крошками.

В зале было тепло и сухо. Только пахло как-то странно: вроде как нестиранными носками и вяленой воблой.

Андрей Андреевич глубоко вздохнул и напряг мышцы, вновь ощущая ток жизни. Чувствовал он себя нормально, только вот ноги слегка затекли.

…Да — нормально. Но не совсем.

Самое ужасное заключалось в том, что он почти ничего не мог о себе вспомнить. В голове царила пугающая пустота. Что с ним случилось? Как он сюда попал? Что это за странное место?

Однако сколько он не напрягал мозги, ответы на эти вопросы так и не приходили. Все, что Андрей Андреевич помнил — это свое имя-фамилию, жену Наташу — учительницу сельской школы, и корову Чернушку. И еще какое-то страшное кино, которое кто-то показывал в ночном зимнем лесу, наполнявшее сердце неизбывной горечью и печалью. Только о чем было это кино, он затруднился бы связно рассказать.

Дымов захотел почесаться, однако бухтевшие где-то вдалеке голоса вдруг стали приближаться.

Испытывая острое предчувствие, что сейчас увидит нечто такое, что заставит его усомниться в собственном здравомыслии, Андрей Андреевич в испуге закрыл глаза. Он лишь надеялся, что когда их откроет, этот странный зал исчезнет и перед ним окажется Наташа, чистящая картошку, ну, или хотя бы Чернушка, жующая сено. Однако все более отчетливо слышавшиеся «чварк-цмарк» и «кворк-чморк» ставили на этой надежде крест.

Те, кто разговаривал на непонятном языке, шли в круглый зал по коридору, у входа в который, словно страж, стоял Дымов, занимая место в неглубокой нише.

Андрей Андреевич кожей лица почувствовал, как эти двое — один немногословный и басовитый, а второй болтливый и как будто все время над кем-то подсмеивающийся, прошли мимо — по слабому движению воздуха.

Не в силах более сдерживать любопытства, оказавшегося сильнее первоначального страха, Дымов чуть приоткрыл глаза и еле удержался от крика.

Он видел перед собой двух наистраннейших чудиков, похожих на оживших персонажей из какого-то дурацкого современного мультфильма.

Первый был невысоким и круглолицым, с желтыми кошачьими глазами и смешными усиками, как у Сальвадора Дали. На нем были потрепанные синие штанцы и грязноватая серебристая курточка с короткими лоснящимися рукавами. На голове у него сидела темная шляпа с полями — ну прямо как у Д'Артаньяна, только без пера. Худощавое тело чудика с головы до ног покрывала короткая желто-оранжевая шерсть. На втором — серокожем гиганте, была только узкая набедренная повязка. Его широкое квадратное лицо могло бы показаться угрюмым, и даже угрожающим, если бы не мясистые складки кожи на лбу, как у задумчивого мопса, и длинные беличьи --">