Владимир Геннадьевич Поселягин - Я выживу

считались элитой, и их старались не трогать даже самые отмороженные бандиты, потому как знали: тронешь – попадешь в черный список. А в этом случае можно вообще скатиться в каменный век. Чинить тебе оборудование и технику кто будет? Рабы если только. Бывало, и зурги в них попадали. Редко, конечно – за это жестоко мстили, про что знали все бандиты.

Еще были торговцы и, конечно, охотники за древностями, сталкеры. Вообще-то сталкерами я их назвал, а сами себя они именовали искателями. Сталкеры рыскали по Зорин в поисках городов и складов гражданской обороны. Во время атаки на планету, когда добили оборону главного грузопассажирского терминала, и теперь продолжающего крутиться оплавленной кучей металла на орбите, эскадра арахнидов нанесла удар по поверхности не только Н-пушками, но и обычным крупным калибром. Так что где можно было встретить полностью вычищенные сталкерами руины городов, а где и километровые озера удивительно правильной круглой формы. С учетом того, что таких бункеров и подземных убежищ на планете было за три тысячи (кто-то выложил в Галанете уцелевший архив из командного убежища), можно понять, что желающих разбогатеть хватало. Да что там говорить, если я сам к ним относился!

В общем, цивилизация после большой и нескольких мелких войн ухнула вниз, но это не мешало в нашем доме пользоваться разными высокотехнологичными вещами. Например, кухонный лазерный измельчитель для мяса прекрасно уживался с деревянной колотушкой, а панель визора – с бревенчатым срубом дома. Вот такие дела.

Теперь можно рассказать, в кого я попал. В пятилетнего мальчика по имени Ворх, сына Луца Росса. Мой отец (теперь я уже готов считать его отцом) был следопытом из охотничьей деревушки Большого леса, что рос на краю Мертвых земель. Считали следопыты себя свободными, и никакой сквад бандитов им не предоставлял защиту. Свободные люди Большого леса обычно могли постоять за себя.

Если коротко, Мертвые земли – это обычная пустыня. Лес же рос по двум берегам большой реки, и, по слухам, требовалось дней сорок, чтобы пересечь чащу пешкодралом. Дичи в лесу водилось много.

Кроме нашей было еще пять охотничьих деревень да три рыбачьих на берегу реки – это те, о которых мы знали, а сколько их было в действительности… На ту сторону мало кто ходил, и живут ли там, знали только бродячие торговцы.

Через год, когда я более-менее освоился, старик Краф рассказал, что Ворх зачем-то залез на крышу его дома и коснулся открытого источника питания. Короче, замкнул аккумулятор солнечных батарей на себя. Шибануло изрядно, хорошо, что Краф как раз в это время вышел на крыльцо, и когда дымящаяся тушка Ворха, пролетев метров восемь, упала на землю, оказал неотложную помощь, умудрившись запустить детское сердечко. А через четыре дня в этом теле очнулся я.

То, что я ничего не помню и издаю странные звуки (так деревенские воспринимали русский мат), удивляло окружающих, но бродячий лекарь заявил, что такое бывало и лучше учить меня всему с чистого листа. Молодец, спасибо ему.

Так и началась моя новая жизнь. Первые шесть месяцев я осваивался, бродил по деревне, когда пришел в норму – бегал. Тут детишек много, внимания никто не обращал. Несколько освоившись с местными реалиями и научившись сносно говорить на «общем», направился к старику Крафу, который был зургом, то есть деревенским техником – чинил все, что ему приносили. А так как моя основная специальность была именно техническая, я и подался к нему. Отец, конечно, хотел, чтобы я пошел по его стопам, но и против знаний зурга не возражал, однако тренировки не уменьшал. Я не говорил? Стоило мне встать на ноги, раз, а то и два в неделю мы уходили в Лес, где из меня старались сделать охотника.

Старик Краф, хотя сначала и был против, когда я пришел к нему и попросился в ученики, но хмыкнул, отхлебнул из кружки и, нахмурившись, ткнул пальцем в проржавевшее нечто, велев сообщить, что это такое. Осмотрев метровой высоты ком грязи и ржавчины (кажется, вчера сталкеры приволокли), я пожал плечами:

– Похож на электродвигатель.

– Хм… В действительности не похож, но он это и есть. Ладно, парень, я подумаю…

Шесть лет я прожил в этой деревушке среди двух десятков бревенчатых домов в полной гармонии и счастье. Первое время мои трудности списывали на травму, потом просто привыкли. Кроме двух соседних деревень я побывал в небольшом городке рядом со старым космопортом, который понемногу приводили в порядок. Если у --">