Юлия Полежаева - Дорога к океану смерти

наконец, добрался до своего штатного рабочего места. В кабинете было солнечно и душно. Обрадованная визитом пыль возбужденно закрутилась в воздухе. Кирилл открыл форточку, дунул на поверхность стола, внеся свой вклад в этот праздник пыли, и плюхнулся на стул лицом к окну. За окном тоже был праздник. На стене пустого цеха напротив лежали квадратные солнечные зайчики, прямо из кирпичей весело росли зеленые кустики. За цехом утробно выла аэродинамическая труба.

Никто еще не знает. Радостно раскочегаривают оборудование, простоявшее без дела пятнадцать лет, строят блистательные планы, злорадно зубоскалят в адрес ренегатов, разбежавшихся по банкам и заграницам. Тем, кто не разбежался, не предал мечту юности, выдержал годы издевательского пренебрежения, сейчас кажется, что гигантский спящий монстр возрождается к жизни. Что чудом пробитый, выросший на голой вере энтузиастов и на последних каплях старой инерции, марсианский проект — это начало. Старт. Заря новой жизни.

Черта с два.

Все это шевеление — даже не последние содрогания агонии. Это суета червей в трупе. Такого удара нашей космической программе не выдержать — останется только туристов катать. То-то позлорадствуют ренегаты — те, кто свалил вовремя, успел захватить хорошие места. А куда мне теперь? Стоит слухам пойти, побегут крысы. А попробуй дернуться куда-то сейчас — каждый спросит почему. Вот тут как раз слухи и пойдут.

А кстати, почему вообще такая секретность? Уже ведь ясно, что полет надо сворачивать, чего Борисыч ждет? Чуда? Чем раньше повернуть, тем больше свободы для маневра. Или… Или уже поздно? Не может быть, потери не настолько велики. До Марса и обратно, наверное, не хватит, но сейчас еще… Черт, так не прикинешь, надо считать. Где-то должна быть предельная точка — и ее уже должны бы вовсю рассчитывать. Стоять на ушах, бить тревогу, выдавать пачками варианты маневров и траекторий, методики экономии энергии на борту. Демонстрировать сплоченность в беде и готовность сделать все возможное для спасения наших героев… Или с Борисыча станется предпочесть их спасению Марс? А потом развести руками, мол, кто же знал, на пути в неведомое случаются жертвы…

Да нет, глупости. Я-то знаю — и не только я, человек десять, наверно. Или пять. Потом все равно выплывет, что знали, могли, но не спасли — уж тогда головы полетят, мало не покажется. Никакой Марс того не стоит. Или дело не в Марсе? В политике? Выборы на носу, марсианская программа — крупный успех. Или крупный провал. И что, могут нас заткнуть от греха? Бред, меньше надо детективов читать!

А все-таки если? Был такой старый голливудский фильм, там просто отстреливали тех, кто знал… Нет, тех, кто пытался рассказать — так что безопаснее помалкивать. Хотя от чьей-нибудь паранойи это не спасет, если что. Безопаснее всего как раз поднять шум — обвинить руководство в преступном промедлении, выступить спасителем и патриотом… Сдать Борисыча? Тут уж каждый за себя! В конце концов, чего он, в самом деле, тянет? Разве это не предательство ребят? И, между прочим, на такой сенсации можно неплохо подзаработать, если правильно выбрать, кому сдать… Кажется, у Лени был выход на кого-то из «Эха Москвы»… Сейчас выиграет тот, кто предаст первым.

* * *

Экран дрожал перед глазами, мешая вникать в мельтешение строчек. Димка в очередной раз позавидовал умению Рената сохранять неподвижность перед пультом, пристегнулся и осознал, что дрожал не экран. Дрожали руки. Это что же, я трушу? Какого черта! Никто не гарантировал безопасности, с самого начала было ясно, что первая марсианская экспедиция — затея рискованная. Оно, конечно, так, но как-то это обстоятельство воспринималось, в основном, как повод собой гордиться. В каком я был экстазе, когда выдержал все отборы, получил шанс прогуляться по пресловутому красному песку! Если совсем честно, разве я грезил марсианским пейзажем? В блистательных мечтах виделось триумфальное возвращение — бессмертная слава первопроходцев, телекамеры, плачущая от счастья мама, восторженные девушки. Деньги. Это стоило трех лет собачьей жизни, стоило риска… Но я же не думал всерьез о возможности в самом деле погибнуть! Стоит ли Марс посмертной славы? Да и какая там слава. Все знают Гагарина и Армстронга — а кто помнит имена неудачников? Разве что мраморные доски где-нибудь на Байконуре или в Хьюстоне. Если бы еще на обратном пути!

А что, на обратном я бы --">