Антон Линч - Венок

ничего кроме.

Я только сейчас понял, что знаком очень хорошо с каждым человеком, который работает в этом офисе, и я ничего конкретного не знаю хотя бы об одном из них. Что их интересует в этой жизни? Выставки, музеи, музыка, литература… Имеют ли хобби, привычки… Пусть даже и вредные. Вероятно, что кто-то из них пропадает вечерами в спорт клубах, а кто-то просто напивается перед экраном телевизора.

Мне стало жутко. Я становлюсь немым – немым в глухонемом окружении. И в этом множестве нет собеседников – одни лишь ораторы. Почему бы не прекратить все эти споры из-за кондиционера, и просто не открыть окна. Думаю, что свежий воздух всем нам пошел бы на пользу. Но даже озвучь я эту мысль – никто не станет меня слушать. Встань я сейчас и уйди – тут же разыграется чудовищная трагедия с излияниями о преданности коллективу и общему делу. Уйди я завтра навсегда – никто и глазом не поведет, никто больше и не вспомнит.

Я посмотрел на часы. День был долгим и изнурительным, но всё-таки он подошёл к концу. Обдаваемый мелкими капельками моросящего дождя я медленно переставлял ноги, стараясь миновать разбросанные по асфальту лужи. И так, упиваясь свей меланхолией, я добрел до самого дома. Фонарный столб, как и прежде маячил в далеко своим потемневшим от влаги внешним видом, но на этот раз я не поведусь на его уловки. Не сегодня.

***

За окном уже начинало темнеть. Я лежал на кровати, уставившись в телевизор, и ощущал на своем плече маленькую головку жены. Сегодняшний день для меня, как я думаю, должен был бы закончится примерно так: я прихожу домой, раздеваюсь и ложусь спать. Все!

Но не с моей милой женушкой. Ее стряпня вернула мне аппетит, а запах ее волос действовал как всегда успокаивающе. За ужином мы болтали с ней о том, как прошел ее день, и как прошел мой, и за всем этим я забыл насколько был измотанным и уставшим – ее день выдался куда уж более насыщеннее и интереснее, чем мой.

– Слушай, а давай я завтра не пойду на работу. Позвоню и скажу, что подхватил простуду.

Она ничего не сказала, а только немного приподнялась, чмокнула меня в щеку и улеглась опять на моем плече. Я улыбнулся, и я знал, что на ее лице сейчас тоже сияет легкая не выдаваемая улыбка.

Вечер выдался спокойным. Ветер не рвал все что не попадя и дождь не барабанил каплями по стеклу, только небо все так же оставалось серым и однотонным. Где-то вдалеке мерцали огоньки башенного крана.

– Слушай, – как бы неожиданно выпалил я, – я же совсем забыл, что у меня нет сигарет, а так не хочется завтра вообще выходить куда-то.

– Ты хочешь сбегать в магазин? – спросила она, не меняя позы.

– Я вот подумал…

– Тогда и хлеба за одно купишь.

Это был зеленый свет. Накинув на себя первое, что попалось я тут же метнулся к выходу, по пути, не забыв тщательно проверить карманы. Кошелёк – на месте, ключи – при мне, и конечно же полупустая пачка сигарет. И еще кое-что: без лишнего шума я нашел среди множества еще неразобранных коробок и сумок свой ящик с инструментами. Я помнил, что где-то должен был заваляться моток проволоки. Есть… И он тоже отправляется в карман брюк.

– Я скоро, – бросил я, закрывая за собой входную дверь.

Перепрыгивая через три ступеньки, я внесся на всех парах вниз. Кроме покупок мне предстояло провернуть еще одно дельце, куда уж поважнее каких-то там сигарет. Я вылетел из подъезда и побежал по двору дома, стараясь пропускать лужи, и только свернув за угол немного сбавил темп. Столб все так же стоял на своем месте (собственно говоря куда он еще мог подеваться), и я твердо знал, что где-то там под ним лежит то, что меня так волнует.

Пробежавшись взглядом по окнам дома и разубедивши себя в том, что это глупо, я осторожно сделал шаг в мокрую траву. Она легко поддалась, не издав при том ни звука, как было в прошлый раз, и это предало мне еще большей уверенности. Я ступил снова, потом еще и еще.

Словно вор крадучись я подошел к венку и присел на корточки. Он лежал прибитый к земле и немного приваленный травой. Его цветы были влажные и грязные. Я обтер его наспех носовым платком и снова прислонил к столбу. Затем я достал моток проволоки и закрепил накрепко, сделав несколько витков вокруг бетонного истукана, что бы ветер больше не смог его срывать.

– Вот так вот, – проговорил я тихо, крадучись обратно.

Должно быть все прошло гладко: никто не кричал "Караул!" и не тыкал пальцем, издавая истеричный смех.

А вот теперь можно и за покупками.

***

Этой ночью я спал --">