Карина Добротворская , Юлия Юрьевна Яковлева - Мужчина апреля

успела заметить номер. Трамваи необходимы тоже. А вот автомобили – нет, даже электрические, потому что электромагнитное загрязнение ничуть не лучше выхлопных газов.

У меня есть много чего сказать Нике. Но когда у нее на лице появляется эта кислая мина, я сжимаюсь. Мне сбежать хочется, а не говорить.

На ходу я вынула телефон, чтобы проверить время: кажется, всерьез опаздываю. Резкий хлопок в ладоши прямо у лица чуть не заставил меня подпрыгнуть. Незнакомая женщина засмеялась:

– Не глядите в телефон на ходу.

Я ответила улыбкой, бросила телефон в сумку.

Мимо шелестели велосипеды. В это время все едут на работу. Или идут. В черно-бело-серо-бежевой толпе иногда весело мелькали неоново-желтые мешковатые комбинезоны мужчин. Их зеркальные стекла-маски и черные шланги блестели на солнце. Встречные прохожие то и дело невольно смотрели на мои ноги. На туфли. И каждая наверняка думала: эх, дура я, надо было и мне туфли надеть. Не так уж холодно. Ногам было легко. И прохладно. Как же приятно после зимы с ее ботинками и сапогами вот так шагать! Чувствовать неровности тротуара. Холодок воздуха. Слепящее солнце. На голых деревьях уже набухли почки. Скоро все подернется зеленым пухом. А потом уже и не разглядеть будет домов за листвой. Москва прекрасна весной. Я пристроилась в хвост очереди на трамвайной остановке. Экран-стена замерцал голубым, надпись сообщила: «Ожидание – шесть минут» – и осыпалась. Брызнули розовые сердечки. Такой пронзительный цвет, что все в очереди повернули голову.

Мужчина Апреля, пообещал экран.

Лицо.

– Ну и тип, – заметила женщина впереди меня. Лица не видно, только затылок с седоватым каре, но голос противный, резкий.

– Странный, – с готовностью отозвалась другая, сзади.

Согласна. Как будто я уже где-то видела это длинное тонкое лицо, острые скулы, впалые щеки, подбородок с ямочкой. Не похож на привычных жизнерадостных весенних календарных мужчин. Смотрит исподлобья, чуть хмуро из-под упавших на лоб длинных темных кудрей. Одет не в привычную черную учительскую униформу, а в белую рубашку, расстегнутую на груди. Портрет черно-белый, в ретростиле, непонятно, какого цвета у него глаза, видно только, что светлые. Наверное, серые или голубые. Теперь мы целый месяц повсюду будем видеть это лицо, оно станет частью пейзажа, мы постепенно перестанем его замечать. А пока у него есть имя, профессия, возраст. «Том, учитель, 19 лет», – сообщает постер.

– Опять учитель. Уже третий раз за год.

Календари – это всеобщее ежемесячное развлечение. У каждой есть мнение, как надо, как не надо. Кого отбирать. Кого – нет. Все замечено, принято к сведению. Сколько было блондинов, сколько брюнетов – все посчитано.

– Мне Январь понравился. Кузнец. Фартук, мышцы, огонь. Вот это я понимаю. А тут – щуплый… Мальчишка. Скоро что, совсем детей ставить начнут?… Я голосовала за другого, вот тот был настоящий викинг – блондин с вот такой бородой… – не унималась женщина, которая начала дискуссию – та самая, с противным голосом. Все горячо включились в разговор и реплики посыпались одна за другой.

– Зачем только сообщать имя и все остальное?

– А что?

– Мне нравилось, когда это была такая безымянная мечта. Тайна.

– Разве не приятно знать, что это – конкретный человек?

– Зачем? – снова вступила первая женщина. И раздраженно добавила: – Это все бред Греты. Точно. Это от нее пошло. Мужчины, их неповторимая индивидуальность, их права, бла-бла-бла. Скоро в календарь начнут и страшных совать, и жирных, и коротышек. – Она оглянулась за поддержкой.

Но реплика повисла. Такие темы могут привести к спору, спор – к конфликту, а конфликт вреден для общества. Все сделали вид, что не слышали. А та, что ляпнула, сделала вид, что ничего не говорила.

– О, вы в туфлях, – произнес кто-то позади меня. – А я дура. Надо было и мне туфли надеть. Ужас как ботинки надоели.

Лицо Апреля осыпалось пикселями. Голубая надпись сообщила: ожидание – две минуты.

– У нас в России длинная зима, – приветливо улыбнулась я.

Один из тех бесценных фактов, с помощью которых незнакомые люди поддерживают разговоры, демонстрирующие себе и окружающим: вот ты, а вот я, я тебя вижу, а ты видишь меня, и все мы славные люди, всегда готовые прийти друг другу на помощь. Если что. Хотя все знают, что никакого «если что» не случится. Москва – безопасный город, а в России, согласно статистике, 93,8 процента смертей – смерти от старости. Если, конечно, не учитывать --">