Эрик Ингобор - Этландия

высохшей голове г-жи Шлюк некогда рождались более возвышенные и символические мысли? Возможно, среди потопа житейских неудач этот домишко стал ее спасительным ковчегом, дав спокойную жизнь и неплохой доход? Находятся мистические проходимцы, которые в ржавом куске вывески раскрывают еще более зловещие смыслы. Мой дорогой читатель! Изложение всех сплетен, гипотез, слухов и прогнозов о «Ноевом Ковчеге» завело бы нас слишком далеко… Вы окоченели?

Вы и не заметили, как улица погрузилась в молочный туман… Бегите от потопа сырости и тьмы в душные кубрики ковчега. Нагните голову! Осторожно, тут не хватает двух ступенек! Держитесь ближе к стене. Перил нет. Берегитесь! там торчит кусок железа… Зажгите спичку.

Мы у старта! Отсюда начнется наше плавание на «Ноевом Ковчеге»!

«НОЕВ КОВЧЕГ»

МЕБЛИРОВАННЫЕ КОМНАТЫ

Г-ЖИ ШЛЮК

Проживают:

Г-Н ПУТЕК — мясник с бойни «Вуквер и К°».

Г-ЖА ЭЗЗИ ПУТЕК, его супруга.

Г-Н БУНК — сторож общественной уборной на площади Победы.

Г-ЖА КОРБАК АННА — прачка, вдова.

Г-Н ЛЮНЕ С ЖЕНОЙ — счетовод фирмы «Ортиг и Сыновья».

Д-Р МЕДИЦИНЫ ПИКЕРИК.

Г-Н БИГОП — безработный.

М-ЛЬ ЭЛЛИ НАМЕЛЬ — линотипистка.

ДОКТОР ФИЛОСОФИИ ЭПИГУЛЬ.

ИНЖЕНЕР КУАРТ С ЖЕНОЙ.

Г-Н ГЕМС — химик.

Г-Н МАУПЕ — биолог

и

ЭРИК ИНГОБОР — человек без определенных занятий.

Часть первая «ЭНРИК-9», или ПОВЕСТЬ О СТРАДАНИЯХ ИНЖЕНЕРА КУАРТА

Глава I, в которой занятия инженера Куарта рождают подозрения.

Щедрая природа снабдила г-жу Шлюк всем необходимым инвентарем для трудного ремесла квартирохозяйки.

Для зловещего стука в двери квартирантов она дала г-же Шлюк две костлявые руки.

Для подслушивания у дверей, заглядывания в щели и чужие кастрюли она снабдила ее длинной морщинистой шеей и острым носом. Природа не забыла также пробуравить маленькие пронизывающие глаза, от которых не могли укрыться ни припрятанные продукты (свидетельствовавшие о полученных жильцами деньгах), ни малейший огонек лжи в глазах квартиранта (когда он клялся, что у него денег нет, но что они обязательно будут завтра). Глаза г-жи Шлюк, как рентген, просвечивали до костей.

Снабженная такими орудиями, г-жа Шлюк в своем доме сумела подняться почти до божественного всезнания, вездесущести и всемогущества. И когда острый палец ее устремлялся в кучу неубранного мусора, а глаза вонзались в вашу фигуру, вы испытывали леденящий страх. Ваши ноги начинали дрожать, и вы прятали глаза, как собака, слопавшая запретный кусок мяса.

Если чем-то похожим на любовь у г-жи Шлюк пользовался ее жилец Путек, ибо он иногда приносил ей кишки, требуху и косточки с бойни (и тогда лицо госпожи Шлюк покрывалось сеткой благородных морщин), то химически чистую ненависть она питала к самому молодому из своих жильцов — инженеру Куарту, снимавшему с женой мансарду и чердак.

Г-жа Шлюк знала все, что делалось в ее меблированных комнатах. Она знала, с кем изменяет Путек своей толстой дуре, где и как заработала Элли две недели тому назад пятнадцать стейеров. Она знала точно, что сегодня скажет своей жене, вернувшись с работы, счетовод Люне, что принесет на ужин старик Бунк, какие пациенты будут в четверг у доктора Пикерика и какого цвета кальсоны у г-на Бигопа…

Об инженере Куарте она ничего не знала. Тут перед ее всезнанием стояла стена. Она повергала г-жу Шлюк в бешенство. Понимаете? Ничего! И не только потому, что белобрысый, подслеповатый молокосос со своей бесстыжей женой (вечно подмазаны губы) жил на отлете, в мансарде. Нет. Сколько раз г-жа Шлюк поднималась, тихо ступая по старой лестнице, подслушивала часами… ничего! Словно там живут мертвецы. Ни поцелуя, ни ссоры, ни крика! Первые два месяца г-жа Шлюк пыталась проникнуть в мансарду, но молодой негодяй в очках не пускал ее дальше дверей. И она ничего не успела подметить, кроме пары старых ботинок, стоявших у двери.

И только на днях (совершенно неожиданно), случайно (с ужасом!) г-жа Шлюк почувствовала, что приподняла завесу какой-то тайны или преступления. Позавчера она поднялась, чтобы напомнить: «Завтра срок квартирной платы». Постучалась в дверь Куартов. Ей никто не ответил. Она тронула ручку. Дверь открылась. В комнате никого не было. Стояла неубранная кровать. На столе валялись остатки бедного завтрака и --">