Максим Андреевич Далин - Зона Хаоса

электронные духи собак, будь я проклят!

— Какая чудесная кинестетика! — восхищённо говорит Мама-Джейн, наблюдая за собаками. — Как настоящие… послушай, наверное, ты можешь собрать для них отдельные тела, а?

Ричард бросает на неё быстрый и странный взгляд:

— Простите, леди-босс. Я не хочу. Собак должен кормить только хозяин — они используют энергию, которую я им даю. Но прописаны автономно, хоть и на моём «железе» — и потихоньку совершенствуются и обучаются… их обучаю не только я, но и мир, который они воспринимают через мои сенсоры. В общем, мне не хочется их отделять. У них формируются собственные, я сказал бы, личности — но это только мои псы.

— Это ведь были реальные собаки, да? — спрашиваю я. — И у черныша этого, Буффа, болела задняя лапа?

Ричард смотрит на меня — и я узнаю это выражение лица. Мой друг Ричард, Галатея, которой прилетело жесточе, чем всем другим.

— Да, босс, — говорит он. — Вы догадались?

— Догадался, — говорю я. — Их, верно, убили солдаты?

Ричард обнимает иллюзорные шеи таким движением, будто псы имеют реальную плотность.

— Да, босс, — говорит он. — Я не успел ничего сделать. Мне было очень плохо, босс, я не знал, как это изменить. И тогда я их… воссоздал. Как сумел. Они помогают мне, босс. Многое подсказывают. Отчасти они — то, что Ланс Рыжик называет «зоной хаоса», но вообще они — мои товарищи. Как настоящие собаки. Мне кажется, что они похожи.

— Этический блок себе сделал, да? — спрашивает Алик. — В этих псах? Свой личный? С личным отношением к людям, животным и миру?

Ричард смотрит на него признательно:

— Да, босс. Вы тоже считаете, что я кибершизофреник?

— Нет, парень, — говорит Алик. — Я уверен, что ты всё сделал правильно. Люди из похожих соображений заводят детей, так что не особо-то это и шизофрения.

Ричард поворачивается ко мне.

— Я тоже так думаю, — говорю я. — Никто не заберёт твоих собак, не опасайся. Похоже, ты придумал замечательный способ психологической адаптации, Ричи. Я бы сказал, очень человеческий подход.

Ричард улыбается, как мне кажется, успокоенно:

— Спасибо, босс.

— Отличные псы.

— И мне нравятся, босс. Зайчика, ребята!

И псы-голограммы потешно усаживаются на задние лапы, протянув вперёд передние. Мама-Джейн хлопает в ладоши:

— Учёные собачки! Это ты их обучал?

Ричард щёлкает пальцами, показывает на пол. Псы дружно ложатся.

— Я взял информацию на сайте для собаководов, — говорит он. — И учил их, как живых зверей. Не трогая код. Они научились, леди-босс! Я поощрял их крошками дополнительной памяти. Их ведь надо угощать, если они выполняют команды.

— Это шикарная идея, Рич, — говорю я. — Просто здорово.

— Молодцы, — говорит Алик. — Робби, отпустим их спать и обновляться?

Я киваю. Ричард уходит, а призрачные псы бегут за ним.

— Ну вот, — говорю я. — Ричи рассекретили, теперь он будет ходить в компании своих материализованных галлюцинаций.

— Могло быть хуже, — говорит Алик. — А так-то — ну завёл парень себе собак… То-то он целый блок дополнительной памяти просил. У него собачки — в грудной клетке, в голове места мало для такой обширной базы.

— Собаки живут в его сердце, — улыбается Мама-Джейн. — Интересно, кто-нибудь из Галатей-женщин пытался запрограммировать ИскИна-дитя?

— Я ошибался, признаю, — говорит Жан. — Недооценивал Галатей, но я вообще параноик и перестраховщик, простите. Эти собаки…

— Да, — улыбается Мама-Джейн. — Это, я бы сказала, высокая поэзия.

— Но, между прочим, кое в чём Жан прав, — говорит Алик. — В Галатеях-то, положим, я ни на минуту не сомневаюсь, но если почтеннейшая публика узнает про все эти выкрутасы…

— Да уж, — истово подтверждает Жан. — Вместе с микросхемами нас сожрут. Если уж меня дёрнуло…

— Всё это — пустяки, друзья мои, — вдруг смеётся Мама-Джейн. — Рассказывайте спокойно, кому угодно! Всё равно вам не поверят. Скажут, что вы мистифицируете. Рекламу «Пигмалиону-М» делаете или просто цену себе набиваете — но не поверят, это я верно говорю.

— С чего это ты взяла? — спрашиваю я.

— А я рассказала о стихах одному видному литературоведу, — улыбается Мама-Джейн. — Не будем показывать пальцем, хотя он — один из учредителей и членов жюри Шекспировской премии.

— С ума ты стряхнулась! — рявкает Алик, но Мама-Джейн снова смеётся.

— Брось! Я сказала, что хочу узнать его мнение о стихах начинающего поэта. Он --">