Ким Лиггетт - Год благодати

трапперов, охотников за пушным зверем – думаешь, ты сможешь отбиться и от них?

– Речь идет об одной-единственной девушке, к тому же все это произошло давным-давно, – вздыхаю я.

– Я помню это так ясно, будто все произошло вчера. Бедняжку звали Анна Берглунд, – говорит матушка, и глаза ее стекленеют. – Это был День невест, день, когда мы, шестнадцатилетние девушки, могли обрести жениха. Она шла по городу, и этот траппер просто подхватил ее, перекинул через спину своего коня и умыкнул в далекую дикую глухомань, где она исчезла навсегда.

Может, это и странно, но лучше всего я помню другую часть этой истории – хотя многие видели, как та девушка кричала и плакала, когда траппер мчался с ней в лес через весь город, мужчины все равно заявили, что она отбивалась недостаточно рьяно, и наказали за это ее младшую сестру, выгнав ту в предместье и обрекши на участь проститутки. Но об этом никто никогда не говорит.

– Отпусти дочь. Ведь нынешний день для нее последний шанс погулять, – просит отец, делая вид, что окончательное решение будет принимать моя мать. – Она привыкла везде ходить в одиночку. К тому же мне хочется провести время с моей красавицей женой. Только ты и я.

По большому счету, мои отец и мать, похоже, все еще любят друг друга. Правда, в последнее время отец все больше и больше времени проводит в предместье, но ведь благодаря этому мне представилась какая – никакая свобода, за что я в общем-то должна быть благодарна.

Матушка улыбается, глядя на него.

– Ну, что ж, пожалуй, ее можно и отпустить… при условии, что Тирни не собирается тайком улизнуть в лес, чтобы встретиться там с Майклом Уэлком.

Я пытаюсь не подать виду, но во рту у меня внезапно пересыхает. А я-то и не подозревала, что она все знает.

Она одергивает корсаж моего платья, стараясь сделать так, чтобы оно сидело как надо.

– Завтра, когда Майкл подымет покрывало Кирстен Дженкинс, ты наконец поймешь, как глупо себя вела.

– Это совсем не… не поэтому… мы с ним просто друзья, – бормочу я.

Один уголок ее губ приподымается в подобии улыбки.

– Ну, раз уж ты все равно собираешься пройтись, то купи ягод на сегодняшний вечер.

Ей отлично известно, что я терпеть не могу ходить на рынок, особенно когда наступает День невест, день, когда девушки, которым предстоит год благодати, могут обрести жениха и весь округ Гарнер высыпает на улицы, но думаю, именно в этом-то и вся суть. Матушка хочет использовать представившуюся ей возможность на всю катушку.

Когда она снимает наперсток, чтобы достать монетку из своего замшевого кошеля, я снова замечаю, что у нее не хватает кончика большого пальца. Она никогда об этом не говорит, но я знаю – эта отметина осталась от года благодати. Она перехватывает мой взгляд и тут же снова надевает наперсток.

– Прости меня, – говорю я, глядя на половицы у моих ног. – Я куплю ягод. – Я готова согласиться на все, что угодно, лишь бы поскорее вырваться из комнаты для шитья.

Словно почувствовав, как отчаянно мне хочется убраться отсюда, отец чуть заметно кивает в сторону двери, и я опрометью бросаюсь к ней.

– Смотри, не забреди в лес, – кричит мне вслед мать.

Я торопливо лавирую среди стопок книг, мчусь мимо лекарской сумы моего отца, мимо корзины с вязаньем, сбегаю вниз мимо сохнущих на перилах лестницы чулок, преодолевая три лестничных марша, проношусь мимо издающих неодобрительные возгласы служанок и, наконец, выбегаю вон. Резкий осенний ветер неприятно холодит шею, ключицы, грудь. Полно, говорю я себе, это всего лишь небольшой участок кожи. Они видели все это и раньше. Но я чую опасность… чувствую себя непривычно оголенной… беззащитной.

Мимо проходит моя ровесница, Гертруда Фентон, рядом идут ее отец и мать. Я невольно смотрю на ее руки; на них надеты изящные белые кружевные перчатки. И, глядя на эти перчатки, я почти забываю то, что с нею произошло. Почти. Похоже, несмотря на постигшее ее несчастье, Герти все еще надеется обрести жениха, надеется иметь собственный дом и нарожать сыновей.

Жаль, что мне не хочется таких вещей. Жаль, что все не так просто.

– Поздравляю с Днем невест. – Миссис Фентон смотрит на меня, чуть теснее прижимаясь к руке своего мужа.

– Кто это? – спрашивает мистер Фентон.

– Дочка Джеймсов, – цедит она сквозь зубы. – Средняя.

Его взгляд шарит по моей оголенной коже.

– Вижу, ее волшебство наконец-то проявилось и стало видно.

– Должно быть, прежде она его скрывала. – Она глядит на --">