Библиотека knigago >> Фантастика >> Социально-философская фантастика >> Белый, красный, черный, серый

Ирина Батакова - Белый, красный, черный, серый

litres Белый, красный, черный, серый
Книга - Белый, красный, черный, серый.  Ирина Батакова  - прочитать полностью в библиотеке КнигаГо
Название:
Белый, красный, черный, серый
Ирина Батакова

Жанр:

Социально-философская фантастика, Научная Фантастика

Изадано в серии:

неизвестно

Издательство:

Русский Гулливер; Центр современной литературы

Год издания:

ISBN:

978-5-91627-235-2

Отзывы:

Комментировать

Рейтинг:

Поделись книгой с друзьями!

Помощь сайту: донат на оплату сервера

Краткое содержание книги "Белый, красный, черный, серый"

Россия, 2061-й. Два непересекающихся мира: богатая хайтековская Москва – закрытый мегаполис для бессмертных, живущих под «линзой» спецслужб, и Зона Светляков – бедная, патриархальная окраина, где жизнь течет по церковному календарю.
Главные герои – 90-летний старик и 16-летняя девочка. Он – московский профессор, научный гений, который пытается разгадать тайны человеческого мозга, она – случайная жертва его эксперимента. Но жертвой оказывается сам экспериментатор.

Читаем онлайн "Белый, красный, черный, серый" (ознакомительный отрывок). [Страница - 4]

говорит Ментор. Науки много у нас, в день по шесть-семь уроков, в субботу охочий день, и вместо Луча Правды – передача Дозорная Вышка. Ну, а воскресенье – праздник, сперва всей школой в храм, к Литургии, – а кого и домой отпускают, если родители имеют права категории А, вот как Юрочкины: отец агроном, мать доярка, передовики труда, гордость колхоза Сталинский Ковчег, многодетная семья – вместе с Юрочкой восемь чад, и все – перворядные ученики в нашем Детском Городе. Правда, Юрочка и сам не очень-то рвется в свои черноземы и часто по выходным остается в интернате, что Уставом не запрещено, а, наоборот, поощряется, ведь все мы знаем, что духовное родство выше кровного, все мы помним закон роевого сознания: не улей для ячейки, а ячейка для улья, где ячейка – это семья, а Государство – духовный улей. Все мы – государственные дети, и только потом – родительские.

«…Сознался в мотиве своих злодеяний: «Все делал ради детей». Итак. Перед нами тот самый случай, когда злейшие враги человека – домочадцы его. В данном случае – чада. Да, они невиновны, но разве невинны? Нет, нет и нет! Они безнадежно испорчены, поелику разъединены с массой, вычтены из нее и погружены с малолетства в беззаконную роскошь, добытую преступной деятельностью подсудимого. Но даже будь они чисты, как новокрещенные младенцы, – разве не сказано: Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода?.. Так исполним же закон, первое правило которого гласит: нет мотива – нет и преступления. Мы не колдуны, не гадатели и не можем читать в сердцах, чтобы заранее истребить мотив, до того как преступление свершится. Но мы обязаны уничтожить мотив уже постфактум – в назидание остальным. Чтобы каждый трепетал, осознавая: будь ты хоть пескарик придонный, хоть действительный тайный советник 1-го ранга – не избегнешь кары, если зло чинишь против Государства. А нет хуже кары, чем видеть: все, ради чего ты пренебрег своей жизнью и честью, будет уничтожено без жалости и сомнений. Без жалости и сомнений! Только так мы возбудим в тайно преступных сердцах покорность и законопослушание. Уважаемый суд! Требую высшей меры наказания по статье 59 с применением поправки 12-б. У меня все».

– Ну, слава богу… – ворчит Рита, сдавливая челюстями зевок. – Сейчас пойдет забава.

– А что за поправка 12-б? – говорю.

– Не знаю. Вот и посмотрим.

– Так, все! – кричит Ментор, яростно колотя указкой. – Я предупреждал!

Рита пригибает голову и, по странной своей привычке, скалит зубы, языком проводя по резцам. Это ее не портит. Зубы у нее как белое лезвие. Черные волосы, синие глаза, фарфоровая кожа, маленький пунцовый рот – вся ее красота безжалостна, как небесный приговор, потому что завистники попадают в ад. Иногда мне становится невыносимо ее присутствие: она будто стрелка, всегда указывающая на мой грех. Поэтому, когда сегодня утром она сказала, что завтра уезжает домой на выходные, я испытала облегчение.

Она редко уезжает – только когда отец приходит из плавания, раз в три месяца, а порой рейс длится полгода. Несмотря на престижную должность отца, ее семья – не самая образцовая, до категории А не дотягивает. Поэтому, хоть ей и разрешается навещать родительский дом, но нечасто, и то лишь когда отец там бывает в отпуске. Все остальное время Рита живет в интернате.

А я здесь живу всегда, с семи лет. Дом свой я помню смутно – он ничем не отличался от множества барачных зданий в нашей коммуне. Зато я хорошо помню ремесленную артель, где работал мой отец и другие художники, огромные мастерские с высокими, до потолка, окнами, запах скипидара, льняного лака и какой-то особый, едва уловимый сладковато-рыбный аромат масляных красок. Чтобы я не скучала и никому не мешала, отец выдавал мне бумагу, кисти и краски, или уголь, или цветные мелки, – я рисовала, посматривая на художников – веселых бородатых мужиков и остроглазых баб в черных халатах, заляпанных разноцветной грязью, – и была уверена, что тоже принадлежу к артели. Устав, я шла бродить по коридорам и заглядывала к другим – все двери были открыты, и никто не гнал меня. Сейчас мне кажется, что там всегда было солнечно: на дощатых полах лежали квадраты света, расчерченные длинными тенями от мольбертов, и все пространство будто стояло на косых солнечных столбах, в которых роилась сверкающая пыль. Только в скульптурных мастерских, расположенных на цокольном этаже, царила мрачная мистическая атмосфера:

Оставить комментарий:


Ваш e-mail является приватным и не будет опубликован в комментарии.