Аликс Хэрроу - Руководство для ведьм по уходу от реальности: сборник рабочих портальных фантазий

минут, всегда сообщает Агнес. Она говорит это таким тоном, что у посетителей не возникает сомнений: если по прошествии девяти минут и пятидесяти секунд хоть кто-нибудь останется, то его пустят на органы, поэтому к выходу тянутся даже те, кто предпочёл бы у нас поселиться.

Когда из динамиков прозвучал голос Агнес, парнишка с красным рюкзаком зависал в отделе книг для слабовидящих (стареющие сплетницы, которым скучно с тех пор, как появились электронные читалки с настраиваемым размером шрифта). Он замер, глаза забегали, как у человека, который собирается сделать что-то очень глупое, затем нырнул под стол и натянул чёрную толстовку на голову. Книжки пронзительно завизжали.

Был мой черёд закрывать библиотеку, поэтому Агнес ушла ровно в девять. В четверть десятого я с тканевой сумкой на плече и ключами в руке остановилась у выхода. Думала, как поступить.

Закрываться, если внутри посетитель, в особенности эмоционально неуравновешенный ребёнок — это очень, крайне, совершенно против правил. Плохо и в привычном смысле, ведь начнутся тревожные звонки от опекунов, полицейские розыски, обвинения в преступной небрежности, и в другом: в библиотеках по ночам шумнее.

Я и сама не всегда следую правилам. Бывает такое, что проезжаю мимо знака «стоп», прилюдно ругаюсь, намеренно вру в онлайн-тестах, чтобы получить тот результат, которых хочу (Гермиона, Арья Старк, Джо Марч). Но я очень хороший библиотекарь, а хорошие библиотекари следуют правилам. Даже когда не хотят.

Именно эти слова сказала мне Агнес пять лет назад, когда я начала работать в Мейсвилле.

Тогда к нам по воскресеньям захаживала одна симпатичная девушка с конским хвостиком, вечно одетая в одну из тех джинсовых юбок по колено, которые буквально кричат о том, что их обладательница приняла обет целомудрия. Я, как настоящая диверсантка, держала её на диете из Оруэлла, Брэдбери, Батлер и уже подумала добить «Рассказом служанки»^[3], но она вдруг потеряла всякий интерес к развлекательному жанру.

Однажды она шла вдоль стеллажей, тёмно-синяя юбка билась о колени, а её лицо вдруг побледнело и стало похожим на пустую страницу.

Когда она дошла до 618-го, я всё поняла. Книги про материнство и деторождение залились слащавыми поздравлениями. С всепоглощающим ужасом девушка коснулась корешка «Чего ждать, когда ждёшь ребёнка» (618.2), и ушла, ничего не взяв.

Следующие девять недель я отсылала ей рассказы о храбрых женщинах, которые не поддались мнению общества и давлению родителей. Я наплевала на тактичность и подбросила ей в рюкзак брошюры про планирование семьи, хотя ближайшая больница находилась в шести часах езды и открывалась лишь два дня в неделю, а увидела, что девушка торопливо скомкала их и выбросила в туалете.

Я так и не дала ей самую нужную книгу: «Руководство для ведьм. Как отмотать время назад и не корить себя за неизбежные жизненные ошибки». Кожаный томик с изящными рисунками часовых механизмов, пахнувшими вчерашним утром и сожалениями.

Он так и остался в ящичке стола-бюро, где про себя отсчитывал время.

Поверьте, мы не просто так не выдаём такие книги. Учительницы запугали нас историями о смертных, впавших в безумие. О тех, кто использовал наши знания, чтобы красть, отнимать жизни, разбивать сердца. Кто творил чудеса и основывал религии, а затем возненавидел нас и несколько веков сжигал на кострах.

Если меня уличат на том, что раздаю опасные книги, я подвергнусь остракизму и вылечу из рядов ведьм. Мою библиотечную карточку сожгут в вечном лиловом пламени, что пылает в нашем сестринстве, мои преступления запишут пеплом и кровью в «Книге предательниц». Мне до конца дней закроют доступ в любую библиотеку, а что я за библиотекарь такой, без книг? Во что я превращусь без упорядоченного мира слов и читателей, без мирного круговорота историй, что подобен змею Уроборосу, поедающему свой хвост, — сначала их рассказывают, потом поглощают.

Слыхала, есть библиотекари-отщепенки, безумные женщины, что предпочли жить вне библиотечной системы в кошмарном хаосе ненаписанных слов и нерассказанных историй, но ни одна из нас не хотела бы такой участи.

Когда я последний раз видела девушку с хвостиком, от неё пахло отчаянием, как от человека, утратившего последнюю надежду. На джинсовой юбке недоставало пуговицы, её заменяла резинка, пропущенная через петлицу.

Четыре дня спустя я увидела в газете её фотографию. Статья плыла перед --">