Юлиан Улыбин - MONO

ничего и не сказав, он покидает комнату.

– Вот мудак! – громко произносит Рената в расчете на то, что он ее услышит. Но я-то знаю, что ему плевать на ее слова, такой он человек, этот Царский.

– Идем-ка покурим, – предлагает Рената, и я соглашаюсь. Если бы она не предложила, мы бы все равно пошли курить, ведь именно с сигареты начинается наше утро.

До открытия «Боска» остается не более четверти часа. Мила с Евой протирают входную группу. Для них это своего рода такой же ритуал, как для Царского посещение комнаты персонала в тот момент, когда я переодеваюсь. Все должно блестеть и сиять. Не важно – дождь, слякоть, окна всегда вылизаны до совершенного блеска.

На выходе встречаю Гуннара, это наш ночной охранник. Он уже собрался домой, но напоследок решил разорить автомат на чашечку кофе, поэтому немного задержался.

– Курить? – спросил старик, запихивая дрожащей рукой червонец в кофейный приемник. – Надо же, какие красотки! – Гуннар тянет слова с типичным скандинавским акцентом.

Наверное, в молодости он был красавцем. Высокий, подтянутый, с ярко выраженными скулами и волевым подбородком. Правда, сейчас его глаза утратили былой блеск, но в них еще осталось немного озорства.

– Привет, Гуннар, хочешь с нами? – Рената протянула руку навстречу, а Гуннар подхватил ее кисть и нежно поцеловал.

– Рената, ты как всегда неотразима. Я не курю, куда мне курить, Гуннар уже стар для сигарет. – Он посмотрел на меня: – Марго, что ты делала сегодня ночью?

– Я? – переспрашиваю, не понимая, к чему он клонит.

– Кто он? – Уголки его губ поплыли вверх. – С кем ты не смогла уснуть?

– Ах, Гуннар, вы об этом… да нет никого.

– Может, я чего-то не знаю? – Рената взглянула на меня, а затем обратилась к Гуннару: – Как прошло ваше дежурство?

– Как всегда, стремительно, – Гуннар медленно помешивал кофе. – Вы же знаете, мои глаза повсюду. – Он посмотрел вверх, указывая на камеру наружного наблюдения. – Я все вижу, – старик лукаво подмигнул.

Пожелав Гуннару удачи, мы вышли на мороз. Минус двадцать. Под ногами скрипел серый и скользкий асфальт. Уборщики уже заканчивали чистить снег на стоянке. В «Боске» все делается очень быстро. Недаром мы получили награду «Супермаркет года», правда, в прошлом году, но она до сих пор актуальна.

К сожалению, тебя не было на Доске почета, но ты туда и не стремилась, а вот Рената дважды попала в список лучших работников месяца. Это ведь Рената, она всегда получает то, чего хочет. Боксера, премию и даже кольцо.

Нам разрешено курить исключительно на дальней парковке: там есть небольшая беседка с огромной пепельницей. Таковы правила, и даже в самый лютый мороз они неизменны. Порой у меня возникает желание бросить курить, но я пересиливаю себя и, закутавшись в поднятый воротник, медленно иду к заветной курилке.

Я плетусь немного позади Ренаты. Уши горят, их кусает февральский мороз. Ловлю себя на мысли, будто все это уже было. Этот день, этот мороз, сердечки на входе, купидоны, висящие в торговом зале, Гуннар с кофейной чашкой, Рената в синем пуховике и вязаной шапке с пушистым помпоном. Очень странное и тревожное чувство. И сейчас, кажется, я знаю, что будет дальше. Совсем скоро Рената попросит зажигалку и не сразу сможет ее зажечь. Две неудачные попытки, и только с третьего раза…

– Есть зажигалка? – Рената шарит по карманам и достает розовую зажигалку.

Щелкает кремень без огня. Рената трясет зажигалку, щелк – и снова нет огня. Щелк – и только с третьей попытки вспыхивает пламя. Вдруг тревога исчезает, словно ее и не было. Легкие наполняются теплом. Ты куришь, тебе нравится сам процесс. В эти минуты мозг становится свободным от мира и проблем. Я выпускаю дым, превращая его в облако, и мои мысли улетают куда-то далеко или куда пожелаю. Курить и мечтать – что может быть прекраснее. Сегодня суббота, четырнадцатое февраля, а значит, вчера – в пятницу тринадцатого – у Ренаты был идеальный повод потусить.

– Ты слышишь, как они хрустят? – Рената сложила пальцы в замок и попыталась вывернуть кисти до хруста. – Ох, мы так вчера зажгли! Руки, ноги – ты даже не представляешь, как все ноет.

– Что делали? – Подышав паром на кончики пальцев, добавляю: – Колись.

– Ходили в кино на что-то очень страшное. Но я не особо помню, потому что мы не смотрели на экран.

Заиграла музыка, и на фасаде ожил огромный экран. --">