Вадим Юрьевич Панов - Симуляция

подтвердил:

— Очень.

— Все дело в том, что мне нравится, иногда, разумеется, наблюдать города, — объяснил юноша. — Они милые, хоть и одинаковые до зубовного скрежета, безусловно, скучные, но сегодня я в настроении на них смотреть. И еще мне нравится, как мягко, с художественным изяществом они вписаны в мир. И не просто вписаны, а по праву являются частью царящей вокруг гармонии.

— Наш мир прекрасен, — машинально произнес Лабрович.

Юноша кивнул.

Его действительно звали Роджером, Роджер Трюдо, и он происходил из наследного рода Владетелей, безусловных повелителей, для которых давно потеряло смысл само понятие «богатство» — им принадлежало все. Владетели не прятались в замках, ну, за исключением нелюдимых по характеру, проводили много времени среди Штарби, однако Лабровичу впервые довелось общаться со столь высоким человеком так близко и так тесно.

«Но с человеком ли?»

Запретная мысль появилась от того, что каждый Владетель, и Роджер не был исключением, был окружен сонмом мельчайших нанороботов, обеспечивающих его безопасность и следящих за тем, чтобы организм драгоценного хозяина оставался в полном здравии. С помощью нанов Владетели могли не только убивать врагов, но долго не дышать, выводить из организма отравляющие вещества и восстанавливать поврежденные ткани. Вот некоторые Штарби и задавались этим глупым вопросом…

Город давно остался позади, и теперь платформа неспешно приближалась к Дурацким горам — безжизненным скалам, расположенным к югу от замка Роджера Трюдо. По правилам безопасности, Симуляции должны были располагаться не менее чем в пятидесяти милях от ближайшего поселения, и это неукоснительно соблюдали даже Владетели, подчеркивая, что законы обязательны для всех.

Лабровичу Дурацкие горы не нравились ни названием, ни обликом — он терпеть не мог голые камни, но три последних месяца директор отсюда не вылезал и постепенно научился чувствовать их скупую красоту, лишенную жизни, но не обаяния. Простые, на первый взгляд, горы на закате превращались в причудливые, запутанные города, полные скал-башен и ущелий-улиц, а их тени, казалось, жили особой жизнью, посмеиваясь над теми, кто не видел в Дурацких горах загадки. А когда тени превращались в Тьму, Лабрович частенько ежился от волчьего воя…

— …увидел в вас потенциал, — услышал задумавшийся директор и с ужасом понял, что пропустил мимо ушей несколько слов Владетеля Трюдо. А возможно — несколько реплик.

К счастью, Роджера пока не интересовал ответ — юноша не сводил взгляд с приближающихся гор и, кажется, говорил себе, а не собеседнику.

— Рынок Симуляций давно поделен между крупными корпорациями, которые сделали бы мой проект и быстрее, и дешевле, но мне нравится зажигать новые звезды, директор Лабрович, поэтому я выбрал вас.

— Благодарю, Вла… простите… Роджер. Для меня стало огромной честью работать над вашим проектом.

— Над моим первым проектом, — уточнил Трюдо. — Я добился лицензии меньше года назад и до нашей встречи тщательно штудировал книги, а также изучал историю различных Симуляций, благо, их накопилось изрядное количество… Поэтому я точно знаю, чего хочу.

На самом деле все они знали, чего хотят, все Владетели, имеющие лицензию на Симуляции, на создание полноценных городов, населенных специально выведенными «головами». Все они хотели чувствовать себя демиургами. Всегда. Даже в игре. И могли себе это позволить: могли создавать жизнь, чтобы поиграть. Поэтому Лабрович, который учился на классической архитектуре и восхищался урбанистической мыслью XX века с ее огромными мегаполисами, в которых сталь и бетон ложились на средневековый булыжник, Лабрович проектировал Симуляции — ведь настоящие новые города в чудесном мире появлялись крайне редко. После Гуманитарной Перезагрузки потребность в них стала ничтожной, и лишь в Симуляциях мог полностью проявиться талант архитектора. В Симуляциях, которые Владетели создавали постоянно и на рынок которых директор мечтал прорваться.

Что же касается огромных городов… Они оставались на картинках, на иллюстрациях в старинных атласах, и иногда, в минуты слабости и сомнений, директор с горечью признавался себе, что отдал бы все ради создания настоящего небоскреба, таранящего равнодушно-лазоревое небо.

— Мне очень понравился проект, — позволил высказаться Лабрович. — И я говорю так не потому что он принесет мне много денег и --">