Виктория Радионова - Остаться людьми

Первое время Бен все оглядывался на Город. Тоскливо сосало под ложечкой. Внутри плескалось беспокойство, хотелось завыть от тоски. Кругом, куда ни глянь, никаких пределов, границ, глазу не за что зацепиться, слишком широко, слишком открыто. Это пугало. Бен чувствовал себя совершенно незащищенным, уязвимым, как таракан, которого застали врасплох посреди столешницы, напуганный до полусмерти светом, внезапно зажженной лампы. Хотелось так же метаться в поисках укрытия, со всех ног броситься назад, колотить в Городские ворота, свернуться в комок, обхватив колени руками, прижаться к бетону и не отрываться. Он едва держал себя в руках. Чтобы справиться с приступом паники, даже завел разговор с Гарри.

— Как думаешь, есть еще Города, или мы одни?

— Конечно, есть. Ты подумай, мир огромный, их не может не быть.

— А почему тогда все, кто ходил на поиски, вернулись ни с чем?

— Да все поэтому же. Мир слишком огромен. Не могут добраться до другого Города, погибают или возвращаются.

— А другие Города лучше или хуже?

— О чем ты?

— Ну, есть у них эти… машины, о которых говорили старики?

— Может, у кого и есть, а может, и похуже нашего дела.

— Ну, а если у кого и получше, что же нас все еще никто не отыскал?

— Вот вроде и хвалил мне тебя Командор, взахлеб рассказывал, какой ты умный. А я погляжу — полный придурок. На кой это надо вообще? Сам подумай, если кто и живет лучше нашего, так с чего он кинется искать себе приключений на задницу? Или ты думаешь, кто-то скучает по лишним ртам? Сидят себе ровно на заду и молят Господа Бога, чтобы их самих никто не нашел. И ты, вместо того, чтоб беду накликивать, лучше б о том же самом помолился. Это ж, не дай бог, если кто появится, у кого от Прошлого Времени кое-чего в запасе осталось. Уж нам тогда точно крышка. Так что, попридержи язык, Салага!

Идти было очень трудно. Бен никогда на здоровье не жаловался. Он был крепким парнем, природа отыгралась на лице, оставив неповрежденным тело. Глядя на изувеченных горбом, разбитых параличом горожан, Бен мысленно благодарил гены и радовался, что может передвигаться быстро, без каких либо затруднений, что у него здоровое сердце, печень и обе почки функционируют без сбоев. Была проблема, которая тревожила его и огорчала, но ее можно было решить за определенную плату. Препараты были в наличии и даже в ассортименте, хоть и стоили дорого. Но жить без этого, разумеется, можно, но… Всегда и во всем есть какое-нибудь «но», которое все портит. Ничего, он, собственно, за этим и отправился.

Сейчас с него семь потов сходит, и сердце колотится бешено, и трахею жжет, словно он глотнул сивухи, а язык, как наждак, разве только еще не скребет нёбо. Но потом, обменивая скальпы на коины, он будет вспоминать об этом с усмешкой. И Салли раз и навсегда перестанет насмехаться над его немочью. Прежде, чем заняться с ней делом, он двинет ей в зубы, чтобы разбитые губы не растягивались в снисходительной ухмылке. Бен сжал кулак представляя, как он с размаху попадает наглой бабе в челюсть. Даже сил прибавилось, как там говорят, открылось второе дыхание. Он стал двигаться быстрее, вскоре догнал ушедшего вперед наставника и даже смог идти в его темпе.

Внезапно Гарри резко остановился и попятился. Бен едва не наступил ему на пятки, но тот ловко перехватил его, утягивая за собой в заросли. Бен быстро сообразил, что от него требуется вести себя тихо и укрыться, а уж после станет ясно зачем.

Сквозь стрекотание, жужжание и писк насекомых ветер доносил новые звуки. Гарри весь обратился в слух. Бен не сразу понял, что это такое? Визг? Всхлипы? Крик животного? Нет. Похоже на смех. Только очень странный, высокий, пронзительный, заливистый. Явно детские голоса. Но разве дети могут смеяться? Они же не понимают шуток. Драки их пугают, а не вызывают взрывы хохота. Они могут робко посмеиваться от удовольствия, мерзко хихикать, сотворив какую-нибудь гадость, но вот так, смеяться, словно счастье вырывается изнутри, такого Бен ни разу не замечал. Точно, дикие.

— Слышал?

— Не глухой.

— Огрызнешься еще раз, пойдешь один.