Йен Макдональд - Достойный юноша

персонажей для авадхской версии «Таун энд кантри» — всепобеждающей мыльной оперы, сгенерированной искусственным интеллектом в Бхарате, у соседей и конкурентов. Он работает со вторичными персонажами, набрасывает вчерне характеристики и накладывает их на исходный код из Варнаси. «Язай продакшнз» — это продюсерская компания совершенно нового образца, в смысле, что Суджай делает, похоже, большую часть своей работы на веранде при помощи лайтхука, рисуя руками в воздухе изящные невидимые узоры. Ясбиру, который каждый день добирается на работу тремя видами транспорта (полтора часа в одну сторону), это кажется очень похожим на ничегонеделанье. Суджай молчалив и волосат, он редко бреется и редко моет свою чересчур длинную шевелюру, однако в душе очень чувствителен и компенсирует эту невиданную роскошь, сидеть весь день в прохладной тени, даже пальцем о палец не ударив, тем, что делает всю домашнюю работу. Он подметает, он стирает, он смахивает пыль. Он сказочно готовит. Он настолько хорош, что Ясбир не нуждается в служанке — для дорогого поселка Акация-Бунгало экономия весьма существенная. Но это же вызывает множество пересудов. Происходящее в доме двадцать семь обсасывается во всех подробностях досужими сплетниками и сплетницами на газонах над опрыскивателями. Поселок Акация-Бунгало — это типичная закрытая от посторонних община.

Вторая часть ритуала — это одевание; Суджай одевает Ясбира подобно оруженосцу, готовящему к битве мугальского аристократа. Он вдевает ему запонки и пристраивает их под нужным углом. Он надевает Ясбиру воротничок так и никак иначе. Он изучает Ясбира со всех сторон, словно рассматривает одного из своих свежесозданных персонажей. Смахнуть здесь крупинку перхоти, а здесь поправить фигуру, ссутуленную за письменным столом. Понюхать его дыхание и проверить зубы — не застрял ли с ленча шпинат и на предмет прочих стоматологических преступлений.

— Что ты о них думаешь? — спрашивает Ясбир.

— Они белые, — бурчит Суджай.

Третья часть ритуала это инструктаж; в ожидании тук-тука Суджай просвещает Ясбира относительно развития сюжетных линий в «Таун энд кантри». В этом и состоит главное разговорное преимущество Ясбира над его смертоносными соперниками — в сплетнях о мыльных операх. В почерпнутом из опыта убеждении, что женщинам нужен гапшап^[2] из мета-мыла и столь же фиктивных связей, браков и ссор эйай-актёров,^[3] искренне верящих, что они играют роли в «Таун энд кантри».

— А, — говорит Суджай, — другой отдел.

Гудят клаксоны тук-тука. Дергаются занавески, звучат раздраженные просьбы не будить детей, завтра им в школу. Но Ясбир уже огламурен и готов к шаади. И вооружен мыльным гапшапом. Ну как он может потерпеть поражение?

— Да, чуть не забыл, — говорит Суджай, открывая дверь перед Богом Любви. — Твой отец просил передать. Он хочет тебя увидеть.

— Кого-кого ты нанял?

Реплика Ясбира утонула в криках, когда крикетный шар перекатился через веревочное ограждение на стадионе Джавахарлала Неру. Его отец заговорщицки перегибается через крохотный кухонный столик с металлической столешницей. Анант сдергивает с конфорки начинающий закипать чайник, чтобы слышать разговор. Анант — самая медленная, самая неуклюжая служанки в Дели, но уволить ее — это значит фактически выгнать старую женщину на улицу. Она расхаживает по кухне Даяла, как буйволица, делая вид, что разговор совершенно ее не интересует.

— Сваху. Мысль не моя, абсолютно не моя, это она придумала. — Отец Ясбира указывает подбородком на открытую дверь.

Восседая за этой дверью на своем диване в окружении не столь достойных юношей, мать Ясбира наблюдает за матчем на настенном экране из умного шелка, купленном ей Ясбиром с его первой чиновничьей зарплаты. Когда Ясбир покинул крошечную, насквозь провонявшую гхи квартирку по Наби-Карим-роуд ради далеких радостей поселка Акация-Бунгало, миссис Даял делегировала мужу все отношения со своим блудным сыном.

— Она нашла эту особую сваху, — продолжает отец.

— Подожди, подожди. Объясни мне, что значит «особая».

Отец Ясбира корчится, как червяк на булавке. Анант неестественно долго вытирает чайную чашку.

— Ну, понимаешь, в прежние дни люди, возможно, сходили бы к хиджре… Она провела небольшой апгрейд, все-таки двадцать первый век и прочее, и подобрала ньюта.

Дребезг чашки, ложащейся на --">