Михаил Михайлович Васильев - ЛУДДИТЫ

class="book">Эдвард подобрал валявшуюся доску, чтоб рулить, загрузился вместе с ведром в ванну. После сегодняшней ночи он с трудом ощущал предметы, которые держал. Странное судно теперь осело на отяжелевшую корму.

-- Садитесь, -- предложил Эдвард. – Кто знает, может, она и выдержит всех. И не такое бывает.

-- Ну, нет, -- сказал Джакузя. – Я с мужиками в одной ванне не сижу.

-- Двигай сам, -- отказался за всех сразу Какаш. – А мы, помолясь, как-нибудь по бережку пешком. Сейчас еще дополнительно опохмелимся, потом Помойному дедушке надо полстакана в жертву принести и в путь.

Луддиты закурили. По обычаю обменялись на прощание находками. Эдвард и Джакузя подарили де Какашу и Теймуразу целую лампочку с вольфрамовой спиралью внутри и латунную пуговицу с выдавленными на ней разводным ключом и молотком. Те им – пятиконечный алюминиевый значок с остатками изображения какого-то кудрявого мальчика и голубую фарфоровую чашку без ручки, с клеймом Ломоносовского завода на донышке. Из-за сильного ветра махорочные самокрутки сгорели быстро. Перекур получился коротким.

-- Хороший вы народ, мужики! – заговорил Какаш. – Только мудаки пустотелые. Купились на мираж сыра в мышеловке. Обменяли первородство на чечевичную похлебку – единственно понятную вам ценность. Да, в море глупости пока берегов не видно! Ну, ладно, давай... Попутного ветра!

Трое луддитов шли назад. Вырванный из рубахи Джакузи лоскут свешивался у того сзади. Эдвард рванул с места. Ванна описала круг, задевая воду тяжело нагруженной кормой и оставляя за собой белый кильватерный след. Ускоряя ход, помчалась к Неве. Сейчас после потепления Нева стала короче, путь выпрямился, и город приблизился. Ванна неслась над водой, обгоняла баржи и плоты, перелетала через наплавные мосты. На берегах продолжалось, не останавливалось промышленное копошение. Появилась и пропала большая и длинная самогонная фабрика. Над ее воротами висела в воздухе  гигантская бутылка из настоящего стекла.

Далеко сзади осталась помойка. Больше он туда не вернется и, наверняка, ее больше не увидит. И Джакузю, наверное, тоже. Смрад, грязь и пот теперь в прошлом, а впереди ждет только спокойное благополучие. Эдвард уже почти чувствовал его – внутри себя.

За пазухой он ощущал жесткую голубую чашку и еще много всего, угощения для семьи. Контейнер консервов со странным названием «Курочка овощная». Пакет конфет «Карамель в этикете». Тоже непонятное название. Так уж было сейчас принято. И еще какой-то зарубежный оранжевый плод с грубой толстой кожурой и сильным цветочным запахом. Пазуха была набита плотно, как мешок.

Он возвращался. В ранах, которыми его щедро награждали в эти последние годы, теперь без машины, но с победой. У его ног стояло ведро – венец трудов. И в нем замуровано все, что он добыл, перекопав ни одну помойку, почти за три долгих года. Сокровища в ведре были плотно укрыты скомканными тряпками, которые он залил сверху цементным раствором. Обильно испачкал, замазал им это ведро и снаружи. Чтобы оно выглядело совсем уж неказистым, и на него не позарился случайно наткнувшийся. Восемьдесят четыре предмета. Эдвард помнил каждый, помнил где и когда его нашел и давно прикинул его стоимость.

-- Бронзовая рама с ручкой от зеркала и остатками позолоты. Латунная табличка с непонятной надписью на доисторическом языке. Разбитый, конечно, театральный бинокль. Может быть, даже позолоченный. Медный винтовочный патрон, -- Он заметил, что перечисляет это вслух. Бормочет, готовит триумфальную речь перед женой.

Ложка из нержавеющей стали и сразу несколько, целый пучок ложек и вилок из алюминия. Множество дверных накладных и внутренних замков с цинковыми ригелями и всякими латунными деталями. Клубок разных нихромовых спиралей от электроплиток и утюгов и оловянный солдатик. И еще много подобных ценностей, вплоть до самой маленькой. Латунной и никелированной гирьки в пять грамм. Так хотелось все это опять побыстрее увидеть!.. А еще на дне ведра в дамской сумке-блядунке прятались совсем уж ценности. Драгоценные раритеты. Серебряная брошка с почерневшей жемчужиной. Нательный крестик из ниобия. Позолоченный корпус от наручных часов и позолоченная зубная коронка из нержавейки. Мельхиоровый подстаканник с изображением несущегося тепловоза и сильно сточенный, правда, столовый нож с

--">