Брайан Уилсон Олдисс - Птицы Марса

а сидим где-то и галлюцинируем? Сам знаешь, какая тут тоскливая реальность.

— Да не только тут, — фыркнув, отозвался Роой.

На Земле один из скримеров провел опрос насчет шести марсианских башен, и вот что получилось:

КИТАЙСКАЯ: САМАЯ ИСКУСНАЯ

ЗАПАДНАЯ: САМАЯ ЭРУДИРОВАННАЯ

РУССОВОСТОЧНАЯ: САМАЯ АРТИСТИЧНАЯ

СИНГАТАЙСКАЯ: САМАЯ ЭКСКЛЮЗИВНАЯ

СКАНДСКАЯ: САМАЯ СПАРТАНСКАЯ

ЗЮЙДАМЕРСКАЯ: САМАЯ ЭКЗОТИЧНАЯ

— Может, есть что-то в выдумках по ходу дела, — заметила Айми. — Откуда им вообще известно, как тут живется?

— Хорошо еще, мы до сих пор в новостях, пусть и высосанных из пальца.

— Лучше уж во вставных номерах.

— А я вот каждое утро глаза открываю и восторгаюсь, — сообщил Роой.

— А потом ложишься каждый вечер и храпишь.

— Знаешь, в двадцатом веке был такой писатель, он как-то сказал: «Смейся — и весь мир будет смеяться вместе с тобой; храпи — и будешь храпеть в одиночестве».

— Энтони Берджесс ^[1]. Ты уже рассказывал.

Повисло молчание. Было что-то в окружающей панораме, что требовало тишины. Кому-то это казалось подозрительным, кто-то этим восторгался — пусть и сам не понимал, чем именно.

Первым не выдержал Роой.

— Знаешь, чего мне больше всего не хватает? — спросил он. — Раджастана.

— Раджастан! — воскликнула Айми. Она сама родилась там, в семье индусов привилегированной касты. — А вот мне Фарсида его чем-то напоминает. Местами.

Она имела в виду лишь песчаные пустоши Раджастана, где на глаза попадется разве что заплутавший козел. И речи не могло быть о плодородных долинах, где олени устраивают гон в сени акаций.

Впереди высился могучий силуэт Западной башни. Впрочем, она не стояла одиноким перстом. Все шесть башен были возведены в пределах прямой видимости: не так уж скученно, чтобы создать иллюзию некой «общности», но, во всяком случае, достаточно близко друг к дружке, чтобы их можно было принять за своего рода «декларацию о намерениях» — вот, дескать, человечество наконец-то сюда пожаловало и теперь пытается стать нечто бо́льшим, нежели глас вопиющего в пустыне.

Кстати, о голосах. СУ — Соединенные Университеты — создали каждое поселение не на политической, а на лингвистической основе.

В подземелья Западной башни вели трубы, подававшие воду, которую с год тому назад разведала поисковая партия под кодовым названием операция «Горизонт». Пары метана, истекавшие сквозь трещины планетарной коры, теперь улавливались и шли на кухонные и обогревательные нужды. Что сами башни, что марсианский проект в целом со всем своим хозяйством финансировались из средств СУ. Быт колонистов, таким образом, в полной мере зависел от щедрости землян.

Щедрость. Еще одна переменная в нескончаемой борьбе за власть на старушке Терра: краник, который запросто перекрыть.

Поглядывая на серую башню, Роой проворчал:

— И снова здравствуй, жизнь подземная… — Он был механиком и подавляющую часть времени проводил ниже поверхности грунта.

Оказавшись внутри зоны воздушной локализации, Роой с Айми смогли наконец снять маски и дышать без них, пусть и неглубоко. Через год-два — ну может, три — скромная подкупольная атмосфера достигнет нормальных показателей. Все шесть башен стояли внутри этой зоны, накрытые колоссальной чашей, чьи сегменты соединялись фрикционной сваркой. Местный воздух состоял по большей части из азота, куда подмешали 21,15 % кислорода. Периферийные уплотнения почти полностью удерживали атмосферу внутри, но все равно лишь немногие колонисты отваживались подолгу находиться вне башен без дыхательных масок.

Вбивая код, Айми заметила:

— И опять нам нужно новое слово. «Подземный» на Марсе не годится.

Шлюз открыл смотритель по имени Фипп; нахмурившись, он знаками приказал молодым людям поторапливаться. Должность начальника досмотрового тамбура при воздушном шлюзе считалась очень ответственной. Прежде чем впустить кого-либо внутрь, автоматические экспресс-анализаторы проверяли кровь, пульс и зрение, что чем-то напоминало блок-пост в зоне боев.

На все про все уходило пятьдесят пять секунд, если, конечно, автоматика не решала, что требуется вмешательство человека и, может статься, даже лечение. Впрочем, широкие массы колонистов презирали эту разумную предосторожность. Презирали, хотя Марс накладывал свои собственные ограничения на ход времени. Взявшись за руки, Айми и Роой ждали --">