Эдуардо Вакверизо - Цена денег

евросекунд, это всё, что я скопил за все годы в лаборатории. Вот видишь? Это я и имею в виду. Сантибаньес всё забирает себе, нам ничего не остаётся. И я не единственный, кто так считает. Я не вижу другой возможности, как попытать счастья ещё в чём-то.

— И в чём же?

— Точно пока не знаю. Останусь, пожалуй, в области инженерной науки, но хочу попробовать в одиночку или, может, с поддержкой кого-то из коллег. Может, мы объединим свои усилия.

Мануэль припомнил счастливые лица молодых техников и инженеров, которые получили телевизионные минуты в награду за работу над инновативными, необычайными или просто забавными проектами. В их глазах горел такой же лихорадочный жар, как сейчас во взгляде его сына. Они молоды, они ещё не стали равнодушными и не хотят довольствоваться стандартными домами, стандартными машинами и роботами, — всем тем, что государство предоставляет каждому, даже если он палец о палец не ударил. Мануэль тоже когда-то переболел этой лихорадкой. До сих пор в памяти его компьютера хранился целый жёсткий диск с киносценариями, которые никого не увлекли, и множеством романов и рассказов, которые не заслужили ни одной секунды публичной презентации. Он не верил, что они были так уж плохи, но таких, как он, были сотни тысяч: с некоторым, но недостаточным талантом.

— Что ж, попытайся, если у тебя есть чувство, что лаборатория не обеспечит тебе будущее…

— Не обеспечит, нет, а время-то уходит, мне уже тридцать два.

Оба глянули на дом соседей: огромную виллу, втрое больше их собственного дома. И машин перед виллой было припарковано ровно в столько же раз больше: две спортивные и гигантский «мерседес».

— Как дела у мамы?

— Плохо, она всё бурчит себе под нос целыми днями и ужасно огорчается из-за каждой обнаруженной морщинки.

— За триста евросекунд она могла бы…

— Да, но это нереально.

— Я знаю. Может, если мне повезёт, если сильно повезёт…

— Сынок, не надо лезть из кожи, вещи таковы, каковы они есть. Большая часть человечества живёт и умирает в серости. И не так уж это и страшно. У нас хороший дом, машина и домобот. Большего мне не нужно. Есть телевидение и сеть, я могу читать и встречаться с друзьями. А если станет скучно, мы всегда можем подать заявление на отпуск, который полагается нам раз в два года. Последние два отпуска мы даже не использовали. Мне не нужны ни три машины, ни большая вилла.

Мануэль посмотрел на свои руки. Что-то он не мог припомнить их такими бледными и усеянными пятнами старческой пигментации. Он попробовал нащупать свой пульс. Сердечный ритм был нестабильный, мерцательный. Возможно, механизм передачи нервных импульсов работал уже не так исправно.

— Папа, я понимаю. Но это всё не то.

— Я знаю, сынок, я знаю. Попробуй, может, у тебя получится, может…

Алехандро сосредоточил взгляд на своём сером автомобиле. Хорошая инженерная работа. Когда он ехал сюда по автобану, машина скользила по дороге, как во сне. Дорогая бесполезная игрушка. Он посмотрел на своего отца, который сильно сдал за последние два года. Потом повернулся к старой женщине, дремавшей на железном стуле. Его мать была на пять лет старше отца. Он видел слегка пожелтевшую кожу, тяжёлые веки, разветвлённые морщинки вокруг глаз и ломкие соломенные волосы. Он глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Потом решительно поднялся.

— Мне надо идти.

От этого Марта проснулась и растерянно огляделась, приходя в себя.

— Уже?

— Да, мне ещё надо заехать в лабораторию и кое-что сделать.

— Ты много работаешь, сынок, но это хорошо, это хорошо, не допускай, чтобы всё делали эти отвратительные роботы.

Мануэль встал и проводил сына до машины.

— Очень красивая машина.

— И скоростная.

Алехандро открыл дверцу, и целое облако световых указателей и голосовых предупреждений наполнило воздух, словно технологическая пыль, которую надуло ветром.

— Привет! — послышалось со стороны.

Оба обернулись. У ворот соседнего участка улыбалась девушка, на вид лет семнадцати. Она вела на поводке отвратительного вида собаку. Наверняка биологически модифицированная порода, однако и ей с известным интервалом приходится выделять мочу и кал. Алехандро напряжённо соображал. Улыбка девушки была ему знакома, но ему никак не удавалось совместить её с этим телом, полным чувственных изгибов. Искусственное тело высшего качества, биотехнологически модифицированное и доведённое до --">